– А разве она что-то имеет? – загадочно и грубо спросил Кармадон.
Лючия лишь презрительно посмотрела на него, и продолжила вдевать в свои роскошные волосы, которые, между прочим, необычайно быстро высохли, белую лилию. Так же быстро, кстати, высохли наряды и ее спутников. Тем временем из воды извлекли крошку Гаспара, который, держа на отлете книжку стихов, продолжал вполголоса читать поэтический текст.
– Трудно переводить с русского на итальянский, – со смехом сказал Лепорелло.
– У крошки Гаспара большие способности, – возразила на это Лючия. – Помнится, в Париже, в Вальпургиеву ночь, он читал в подлиннике Гомера, не обращая внимания на всю эту резню, что творилась вокруг.
– Способность к языкам – это врожденное свойство, – поддержал разговор Кармадон, – оно или есть, или его нет. Я, например, как не научился в свое время говорить на санскрите, так и до сих пор не умею. На персидском могу, на китайском могу, на древнеарамейском, и даже на языке царства Ур, а на санскрите, хоть убей, не могу!
– Видимо, в детстве, когда начинают учить языкам, тебя нянька уронила во время прогулки, – вставила шпильку ехидная Лючия. – Какой уж после этого санскрит, теперь тебе остается только китайский.
– Но-но, старая ведьма, попридержи свой язык! – закричал, хватаясь за шпагу, Кармадон. – Ты сама живешь на земле уже столько лет, что могла бы выучить и язык троглодитов, если бы захотела. К несчастью, твои помыслы лежат вовсе не в лингвистической области. Смотри, как бы я не стал твоим учителем, и не обучил тебя необходимым манерам!
Лючия собралась ему что-то ответить, но тут из пруда раздался тяжелый вздох, и над водой показалась еще одна шляпа, гораздо больше размерами, чем у Кармадона и Лепорелло. Спорщики сразу же притихли, и даже Гаспар оставил свою книжку стихов, и почтительно обернулся к воде. Из воды величественно поднимался тот, кого только что называли милордом, и в свите которого, очевидно, состояли все вышеперечисленные персонажи. Это был высокий осанистый вельможа с необычайно бледным лицом, гораздо более старший, чем Лепорелло и Кармадон. По виду он был одет, как король, имел на боку шпагу, а на поясе – широченный ремень с пряжкой, выполненной в виде Адамовой головы, белоснежные манжеты и ботфорты с такими длинными отворотами, что, если бы их расправить, в сапоги весь целиком ушел бы малыш Гаспар, тоже, очевидно, необходимая часть свиты выходящего из воды царственного господина. Вид его был мрачен и не предвещал ничего хорошего.
– Милорд! – в отчаянии заломил руки Лепорелло, стараясь поймать взгляд важного господина, который с отвращением отряхивал свой роскошный наряд, снимая с него водоросли и пиявок. – Милорд, произошло досадное недоразумение, в котором нет и грана моей вины! Все расчеты были