что это все неспроста, что все это подстроено заранее, что ему, возможно, специально не дают попросить в тишине храма о ниспослании не то смерти, не то спасения. Разум покидал его, и черная волна безумия постепенно вливалась в его мозг и его душу. Он уже плохо соображал, где находится в настоящий момент. Рядом замелькали зубцы кремлевских стен, потом он побежал по брусчатке Красной площади, и, наконец, очутился рядом с Лобным Местом. Не понимая уже, что делает, он перешагнул через цепочку, закрывающую проход, зашел внутрь круглого пространства, и, обхватив руками небольшой центральный столб, застыл у него, понимая, что дальнейшего исхода у него нет. Что это конечный путь всей его безумной жизни, и что это, очевидно, тот эшафот, на котором наконец-то прервутся его страдания. Его тут же арестовала милиция, и, как и в случае с Барковым, поначалу посчитала сумасшедшим, но проведенная экспертиза не подтвердила этого. Тогда, поскольку дело было в двух шагах от Кремля, ему настойчиво стали советовать признаться в неких террористических намерениях. Ему было уже все равно, и он безропотно подписывал все бумаги, заранее зная, что из тюрьмы назад уже не вернется. В тюрьме, кстати, он встретил свой тридцать девятый день рождения.
