Помню – был обычный рабочий день, понедельник. Я всего месяц как стала первым секретарем, так что выходных у меня не было. Часто оставалась спать в кабинете, на диване. Просижу за столом до рассвета, прикорну на часок, и снова за дела.
Веду прием, и вдруг секретарша вбегает: «Катерина Алексеевна, к вам… К вам…» А сама не может сказать кто, только глаза от восторга светятся. Прежняя секретарша не захотела со мной работать. Я новую взяла, молодую девчонку. Думаю – будем учиться вместе. Опять же, выучить лучше, чем переучивать. У меня высокие требования к моим помощникам. Все должно быть отлажено до мелочей и работать как часы. Люди удивляются, как я так много успеваю сделать. А вот потому и успеваю, что рабочий процесс у меня хорошо организован и помощники понимают меня с полуслова. Долго учить приходится, но зато потом работать легко.
Зови, говорю, в кабинет. Сначала подумала, что, может, кто из горкомовского начальства нагрянул – Попов или кто-то еще. Попов любил неожиданно нагрянуть, ошеломить. Ему нравилось ошеломлять. Но оказалось, что не Попов, а совсем другой человек. Гляжу – и глазам не могу поверить. Мой любимый артист! Это я сейчас привыкла видеть вокруг лица с экрана, а тогда… Встала и глазами хлопаю. А он улыбается, привык к такому приему, руку мне протягивает, говорит что-то. Не просто красивый человек был, но и очень приятный, добрый. Я пришла в себя, села, слушаю. Он не за себя пришел просить, а за товарища. Тот по возвращении из эвакуации мыкался по чужим углам, потому что дом, в котором он жил, сгорел при бомбежке. Год мыкался, два, третий пошел. Театральный местком кивает на райисполком по последнему адресу прописки. В райисполкоме говорят: «Требуйте решения вопроса по месту работы». Замкнутый круг. И оба хором: «надо подождать». А человек не один, с семьей – жена, теща, дети-школьники. По уму, вопрос должен был решать театральный местком. Но театрам жилье в то время выделялось туго. Первым делом поднимали промышленность. Поэтому райисполком по адресу последней прописки, то есть Фрунзенский райисполком, должен был войти в положение. Обычно тем, кто лишился жилья таким образом, выписывали ордера в первую очередь. Я сказала, что помогу. Артист мой посидел у меня еще несколько минут. Похвалил между делом мои цветочки. Я всю жизнь любила и люблю уют. Первым делом перетащила в новый кабинет из старого горшки с цветами. Рабочее место не должно быть унылым, казенным. Я же в кабинетах провожу больше времени, чем дома.
Я, в свою очередь, заговорила о кино. Начала восхищаться картинами, в которых играл мой артист. Восхищалась и млела, так мне было приятно его общество. И чувствовала бабским чутьем, что я ему тоже нравлюсь. Несмотря на то, что выглядела тогда не лучшим образом. Бледная,