А слона-то я приметилъ! или Фуй-Шуй. трилогия: RETRO EKTOF / ЧОКНУТЫЕ РУССКИЕ. Ярослав Полуэктов

вот и матушка ваша поучаствовала в одевании мамзелей и офицериков моих. Вот же какая сердобольная у вас матушка! А вкус какой отменный. Вот Ваша фуражечка на Вас… ведь она тоже в ее мастерской сделана. И глядите же: она будто бы настоящая форменная фуражечка. Уж я толк в военной форме знаю… Словом, не согласен я, как генерал и воспитатель, выпустить своих в такой высший в кавычках свет. Это вам, мой дорогой Михайло Игоревич, не кулек конфет распотрошить. Мои свинки другого полета пташки. Я из них букетиков, цветочков, деликатесов таких, нимфочек готовлю… Фью—у! Ах, что за персики получаются! Поверьте! Да Вы ж сами видели: они почти что благородные лошадки, Пегасики, разве что без крыльев. Поэтов ращу, интеллигенцию в животном мире, черт возьми, а вы мне… – Фритьофф совсем осерчал и погнал без купюр: «Дурдом для идиотов предлагаете при всем при моем к вам уважении и… доброжелательности. А засим не премините…»

      Ба! Михейше это нокаут. А он хотел только гипотетически посоветовать, а вовсе не обязывать. Нарвался на несусветнейшую резкость.

      – Представляете ли, – распаляется Фритьофф, – он их хворостиной сечет, а ежелив никто не лицезрит, то может и пнуть ни за что. Верьте мне. Я собственными глазами соизволил видеть. А свинья – тварь благороднейшая. Их, к величайшему сожалению, только за отбивные и за сало любят… ну, может, еще и за щетину и… и сапожки из их кожи крепкие. А они ведь еще умны, неприхотливы и талантливы. Et en français sera bientôt parler24. Ей—ей. Неужто не верите? Послушайте как звучат ихние «хрю—хрю», совсем необыкновенно, не по—нашенски. Вы только прислушайтесь, прислушайтесь. А хотите к графинюшке Марфе Анатольевне сейчас вас отведу?

      Михейша не захотел к графинюшке. Рожа у нее просит кирпича. И лягается не свиньей, а кобылой. Какой, интересно, чум—травой ее кормят, чтобы так лягаться?

      – Не хотите? Дело ваше.

      Фритьофф наклонил голову и даже шевеление шеей прекратил. Вздернулись брови и упал на глаза шмот волос с темени. Это означало величайшую степень гнева и конец разговора с непутевым отроком.

      Свиньи Макара Дементьевича одеты в военные кафтаны Петровской эпохи, а дамочки с детишками разнаряжены в короткие и длинные платьица с кружевными оборками. У наиглавнейшего хряка – добротные генерал—майорские погоны. В его армии – воспитательно экспериментальном колледже – имеются офицеры, фельдъегеря и ни одного рядового чина. Все имеют громкие и подобающие статям имена. А тут такое!

      Если бы Фритьофф, не дай бог, узнал бы, что на одном из заблудшим в соседний двор в поисках бодрой самки генерал—майоре катался и пришпоривал в детстве Михейша, то дело бы кончилось не так миролюбиво. Михейша – справедливости ради стоит сказать – на тех скачках пострадал шибче скакуна. Генерал—майор, позорно стремясь обратно, на полном галопе прошмыгнул в собачью дыру ограды, а Михейша аж целую секунду пребывал в звании человека—лепешки, целуя замшелую доску. Ах, сколько звезд увидел в заборе! Век не сосчитать. А сколько занозистых комет—планет снял с лица!

      А слона-то