– Имперская крыса попалась в ловушку, – Кабул сплюнул, – ну что, урод, до сих пор считаешь себя настоящим воином?
Пернач ударил под грудь. Дыхание сперло. Авенир, сжав зубы, дал каблуком сапога по ноге Кабула. Толстяк охнул и ослабил хватку. Вырвав руку, юноша послал ее в горло бродяге. Тот было отпрянул, но увернуться не успел – удар в кадык парализовал. Парень, тихо рыча, двинулся на азотянина. Неожиданно в глазах потемнело…
Стук сердца нещадно долбил по макушке. Юноша приоткрыл глаза и тусклое мерцание свечи обнажило пустую комнатенку. На топчане рядом сопел Рихон с перевязанной головой. В глазах все плыло, и сколько Авенир не напрягался, сосредоточиться не получалось.
Раздался низкий мужской голос:
– Очнулся? Хм, потерял столько крови и уже в себя пришел. Я думал, сутки откачивать придется. Ты лежи, отдыхай. И глаза закрой, так болеть меньше будет.
– Г-г-де я?
– Не на том свете, это самое главное. Драться с головорезами Тамила – как вообще прыти хватило? Даже бывалые воины этих отморозков опасаются.
– С-с-сами полезли.
– Хорошо я рядом был, успел. Надо будет в совете сказать, чтобы усилили обходы. Отдыхай, рекрут. Друг твой тоже очнется. А тебе повезло, мог бы лежать сейчас у стены с перерезанным горлом…
Авенир охнул от боли, сознание вновь провалилось во тьму.
***
– Тамильские тигры, значит, – лекарь скривился в ехидной улыбке, – встречался я с ними. Тебя действительно Фортуний охраняет. Их банды в свое время держали в страхе всю малую Верзелию. Кровожадные, подлые и хитрые твари. Они, знаешь ли, считают себя избранными, а тех, кто не с ними – помоями. В деле завоевания мира применяют все способы, даже самые низкие —тзачем к уродам, вроде нас, какое-то благородство проявлять. Да потерпи ты, воин все-таки.
Парень сидел, почти лежал, в цирюльничьем кресле. Рот распирали стальные скобы, не дававшие челюстям закрыться. Дарисс, имперский лекарь – высокий, с женскими чертами лица и тонким голосом – слыл мастером на все руки и сейчас наплавлял сломанный в драке зуб. Несмотря на отвары и порошки, боль ужаснейшая. Щеку зашили, для затягивания раны приходилось по несколько раз в день полоскать глотку настойкой подорожника с шиповником и мазать швы маслом оливы. Рана заживала скоро – благо, бывший воспитанник Академии увидал в ближайшей рощице несколько знакомых травок. А вот зубы он лечить не умел – пришлось моститься под канделлором – таинственным чудом кузнечного мастерства древнего мира. Столб из неведомого камня