разведки, поручили расследовать дело о китайском судне, на котором пытались в Мою Страну доставить ящики с государственными облигациями нашего правительства, выпущенными в тридцатых годах, стоимостью в 2 миллиарда моиков. Да-да! Именно такая была их стоимость. Его отправили как эксперта на борт этого судна. Его задачей было сфабриковать все возможные доказательства фиктивности этих ценных бумаг и придать огласке этот беспрецедентный случай мошенничества международного уровня. Мой бесценный друг, вернувшись из первой командировки на судно, рассказал мне, что считал своим долгом передать мне правдивые доказательства истины – свои снимки, на которых ясно было видно, что облигации были спрятаны в древний с виду сундук, сами облигации, частично заплесневелые, частично сильно пожелтевшие, вряд ли могли быть настолько искусно фальсифицированы. Это была правда. В то же время мой друг сказал мне, что предчувствует, что ему недолго осталось жить. В самом начале сентября того самого года его отправили во вторую командировку на судно, дабы он удостоверился, что оригиналы были изъяты, а новый сундук и новые бумаги были готовы к фотоаппаратам прессы. На снимках репортеров должно было быть ясно видно, что эти облигации – явная и грязная фальсификация. 9 сентября, после того как представители прессы покинули корабль, судно со всей командой на борту, а также с моим другом, неожиданно загорелось, а затем последовала серия взрывов. Никто из команды не уцелел. Судно неимоверно быстро погрузилось под воду. Все мы помним, что случилось 11 сентября, сразу после этого инцидента.
Клянусь, я и предположить не мог о масштабах дела, в которое ввязался мой друг. Что мог я после этого думать о мироустройстве? О рыночной экономике, основанной на честной свободной конкуренции? О естественном развитии промышленности? Вся, абсолютно вся картина мира была перевернута. Только подумать – государственные облигации выпуска тридцатых годов! Мой отец показывал мне как-то, когда я был еще маленьким мальчиком, выдержки из семейного архива. И там, среди пожелтевших страниц учетной книги платежей лежала одинокая купюра достоинством в сто тысяч моиков. И год ее выпуска я отчетливо запомнил – 1934. Так как эта был год смерти моего деда. И отец рассказал мне, что дед вывез эту купюру в Южную Африку, из-за чего ему прислали повестку в суд, так как подобного достоинства купюры использовались Золотой Казной и национальным банком для осуществления транзакций, и видели эти купюры единицы – исключительно приближенные и доверенные лица правительства. Строжайшим образом, под страхом самого жесточайшего наказания, их запрещалось вывозить из страны. Один Бог знает, сколько еще было выпущено таких купюр, о которых никто не ведал из простых смертных. Впрочем… кому я все это рассказываю? Можно подумать, что у моего дневника будут читатели…
