Теперь можно выделить основные закономерности применения данного мотива в сказаниях. Прежде всего, сказание, видимо, для контраста склонно наделять праведного отца негодным сыном. Далее, даже праведник может быть осуждаем сказанием, если не справился с родительскими обязанностями, то есть вырастил нечестивого сына. Наказание при этом уготовано не только молодому нечестивцу, но и его незадачливому отцу. Наконец, даже праведник, если он облечён властью, не может не порадеть своему отпрыску, пусть и недостойному. Ситуация в Мбх несколько отклоняется от канонической: Дхритараштра, конечно, не злодей, но и не праведник, он больше напоминает живого человека с достоинствами и недостатками, чем обычный эпический отец, который либо бескомпромиссно благороден, как Илий, либо отвратительно коварен и жесток, как царь Колхиды Эет. Но если даже праведный старец проявляет слабость в отношении наследников, чего ждать от Дхритараштры, который, по собственным словам, является «мирским человеком»? B соответствии с реализмом образа любящего и слабого отца, и наказание Дхритараштры, при всём трагизме, лишено явных фольклорно-сказочных элементов, почти обыденно: несчастный старец теряет сыновей, которые гибнут в развязанной ими же кровопролитной войне (в противоположность такому «естественному» ходу событий, нечестивые сыновья Илия гибнут по явно выраженной воле Бога в войне с филистимлянами, в которой они лично не повинны).
4. Игра I
Игра в кости является не только сюжетным узлом всей эпопеи, но, пожалуй, и наиболее драматическим её событием: доблестные протагонисты сказания, только что достигшие вершины благополучия после долгих лет лишений, в одночасье лишаются всего достояния и социального статуса, а их враги торжествуют. Сказание представляет игру результатом интриг антагонистов благородных Пандавов, то есть несчастной случайностью, но это можно отнести на счёт позднейших трансформаций и переосмысления сюжета, призванных рационализировать непонятные детали древнего ритуала, сохранённые эпосом.
Американский переводчик и исследователь индийского эпоса Й.А.Б. ван Бёйтенен в своём комментарии к «Сабхапарве», ссылаясь на ведические тексты, указывает, что игра в кости являлась необходимой частью ведического ритуала раджасуя и следовала непосредственно за помазанием самраджи (J. A. B. van Buitenen, 1975, c. 27–28). [О ритуальной игре в кости, наряду с гонками колесниц и словесными поединками, говорит и Ф.Б.Я. Кёйпер (Ф.Б.Я. Кёйпер. Древний арийский словесный поединок, с. 65. //Труды по ведийской мифологии. М., 1986)]. Это предположение может объяснить особенности поведения основных участников (Юдхиштхиры, Дхритараштры, Дурьйодханы) и ряд обстоятельств игры. Прежде всего, обратим внимание на тo, как Дхритараштра инструктирует Видуру перед поездкой к Пандавам. Речь, очевидно, идёт не о приглашении или даже о вызове на состязание, слова царя звучат как приказ (Мбх II, 51, 20–21): «И тогда мудрый Дхритараштра, владыка людей, сказал своему главному