По дороге домой Дурьйодхана делится переживаниями со своим дядей и конфидентом Шакуни, и из этой беседы аудитория узнаёт ряд важных деталей. Прежде всего, Дурьйодхана не скрывает ни своих чувств по отношению к кузенам, ни истинной мотивации [«я проникся ревностью, сжигаемый (ею) днём и ночью»]. Далее, Дурьйодхана вовсе не подвергает сомнению законность раздела царства или заслуги Пандавов, он просто не может видеть «своих врагов преуспевающими». Дурьйодхана в отчаянии: до сих пор все его замыслы по уничтожению Юдхиштхиры оказывались расстроенными. Судя по словам Дурьйодханы, он c наивным фатализмом эгоцентрика («я считаю судьбу наивысшей, а человеческие усилия бесплодными») обращается к мыслям о самоубийстве. Но тут же выясняется, что хитрый и завистливый Каурава умирать пока не хочет, просто надеется, что дядя расскажет о его горестях старому царю; очевидно, на собственную силу убеждения он уже не полагается. Это, в свою очередь, означает, что Дурьйодхана осознаёт: старый царь считает раздел царства справедливым и не намерен притеснять племянников.
Дядя пытается урезонить Дурьйодхану, подчёркивая, что отцовская доля царства получена Пандавами по праву, так как «при этом не были превышены их притязания», «и эта доля приумножена благодаря их собственной мощи». Шакуни предлагает Дурьйодхане с братьями и родичами по примеру Пандавов покорить «всю землю». Дурьйодхана, истолковав это по-своему, бодро начинает строить планы покорения царства двоюродных братьев. Но Шакуни, очевидно, не имел ввиду войны с Пандавами, и объясняет, что в сражении они непобедимы. Взамен хитроумный дядя предлагает племяннику выиграть достояние Пандавов в кости. План Шакуни основан на том, что Юдхиштхира – «больший охотник до игры в кости, но сам не знает, как играть». О себе Шакуни говорит: «Я же искусен в игре в кости, нет равного мне на земле и даже в трёх мирах». Кроме того, он сообщает, что «будучи вызван (на игру в кости), царь царей не сможет отказаться» – запомним это обстоятельство. Дурьйодхана в восторге, но сообщить об этом плане старому царю отказывается (Мбх II, 44, 22): «Ты сам, о сын Субалы, поведай (об этом)… Дхритараштре, – я не могу сказать (это)». Так мы узнаём ещё одну важную деталь предстоящей игры: это не просто вызов на поединок, брошенный одним героем другому, санкция по какой-то причине должна исходить от самого царя Кауравов. Отметим, кстати, восторг Дурьйодханы по поводу плана Шакуни: его желание расправиться с кузенами настолько велико, что Каурава, безусловно являясь могучим и доблестным воином, не раз прибегал (яд, сожжение) и ещё прибегнет