…За обдумыванием предстоящей поездки как-то поймал себя на том, что невольно проявляю ещё возникший сам по себе этакий лукавый «спортивный» интересик: «а правда», найду или не найду? Но стоило представить те немногие моменты с ней, уйти от настоящего в воспоминания, – и какой там спортивный интерес! – гадание это виделось уже диким, непонятным праздным любопытством, притом опять шевелилась одна глухая тревога. Я сознавал, потому что чувствовал это, что мне только с ней, только «на виду у неё» – жизнь, именно прозрённая жизнь души; а без неё – что там без неё?..
И всё-таки – найду или не найду? – уже действовал, сеял своё смутьян…
…Ах, какой она будет матерью! какой женой, придёт время! – Вспоминалось, в который раз, как в Казани, возвратившись из города, я подглядел её с мальчуганом. Уже снова одетая по-пароходному, в красной своей кофточке, она играла с ним на нижней палубе… какое-то таинство. Интимная обращённость к этому бутузу, отданность неоглядная его ласке и бурлению жизни – всё в ней, самой ещё девочке-полуребёнке, дышало пленительной, захватывающей прозорью материнства. Так самозабвенно только молодая, стыдливая мать играет со своим первенцем, зная, что их никто не видит…
Иногда, в такую минуту очнувшейся памяти, помимо железной логики школ («всё это умозрительно и далеко от того!»), в самом деле начинало казаться, что вне того мне её уже не увидеть. Конечно, всерьёз я это затмение мимолётное не принимал – но в те минуты старался-таки, спешил перебить ощущение мертвящего холодка. И тут-то моё сегодняшнее помогало…
…Интересно, какой будет её реакция, когда она совершенно неожиданно увидит меня? – всё чаще пытался я представить этот момент: «Время-то, время! ведь оно не за меня… Но лишь бы найти, лишь бы увидеть, а там… Главное – мне как раз стараться не думать о её реакции, не представлять – а действовать, как увижу, изнутри, от ощущения себя», – тут же внушал себе с жаром. Но именно в такие моменты, как ни желал я этого чуда счастья, становилось тревожно. Слишком неотступно и ревниво думалось о ней, слишком из сердца вспоминалось, так, что уж совсем будто миф, – и вдруг вот она тебе реальная, живая, быть может, в чём-то, в обличий несколько иная – увижу и спасую: опять «возраст», опять какой-то там навнушённый порог… Но уж тогда-то, после всего, никакая мука мне не будет непомерной. Да нет, только бы снова увидеть, обрести в мире. Её лицо! Всю, всю её!..
Наконец, настал день отъезда.
Завтра! «Неужели завтра? – опять Тольятти, Речной вокзал, Волга! И уже завтра, слышите вы все? – уже завтра – возможность её!.. О, если найду!» – всё мешалось, повторялось в пьянеющей голове, стучало в висках, и ожигала до одури радостная жуть, пок�