Борн сделал последнюю попытку отговорить мага:
– В «Трех ослах» дают тушеного осла… в яблоках… а можно еще пойти, скажем, в «Херес и Хариус», там всегда хороший херес, и хариус тоже… всегда.
– Хо, хо, мне найдется здесь чего поесть, давай иди отсюда, не мешай мне. Приходи лучше ночью, когда они будут уже спать, уставшие от моих рассказов.
– Я все-таки, пожалуй, останусь ненадолго, хочу посмотреть, как ты их убалтываешь. А если что, то пальну огненным шаром по краю, может, они присмиреют, и я тебя вытащу. Я, кстати, неплохо изучил левитацию…
– Иди уже! Это будут достойные соперники. Или они или я! Приходи завтра со сковородкой, сделаем яичницу с грибами! Ха-ха!
Старый маг расстелил плащ и удобно улегся на него. Подложив под голову сумку и опершись на локоть, он вперил взгляд в почти проснувшийся гриб. Борн поспешил ретироваться, заметив, что грибы уже зевают и промаргиваются.
– Не подсматривай, это неприлично! – закричал учитель ему вслед.
Но всё же Борн собирался подсматривать. Еще до разговора с учителем он заприметил на краю поляны кривую березку и теперь прятался за ней в надежде, что сможет оказать хоть какую-нибудь помощь в случае неблагоприятного исхода. Борн просто не мог вот так уйти, ничего не сделав, не попытавшись помочь. Он любил старого волшебника, своего друга, можно сказать, отца и собирался бороться за него до конца. Даже если самому придется сгинуть на этой проклятой Бо поляне.
Первым отошел ото сна длинный серый гриб, у которого на шляпке была роса. Гриб потянулся, зевнул, открыл второй глаз и дернулся от неожиданности, увидев глядящего на него Фастарнандилуса.
Волшебник начал первый и нестандартно:
– Чего дергаешься, думаешь, я тебя съесть пришел?
Видно, гриб еще не совсем проснулся, так как ответил без выкрутасов:
– Да..а..аа.
– Не боись, я не такой. Поговорить хочу.
Рядом проморгались еще несколько грибов. Здесь надо сказать, что был один секрет, о котором никто не знал. Дело в том, что грибы можно одолеть в диспуте лишь в то недолгое время, когда они только просыпаются и еще зевают. Как и любое другое живое существо, говорящие грибы просыпаются не сразу. В эти несколько мгновений они удивительно беспомощны. С одной стороны – они уже в сознании и их можно есть, с другой – еще не настолько в сознании, чтоб набрать силу красноречия. Фастарнандилус об этом знал. В конце концов, при должной подготовке и силе какой-нибудь ловкий и внимательный волшебник вполне мог рассчитывать по-быстрому набрать грибов и успеть сделать ноги. Но великий волшебник хотел не этого. Он не ел грибы, ему не нужна