Катя кивнула и принялась нехотя жевать.
На войне как на войне
– Роскоши тут нет, Пэрис: душевая тесновата, воды не хватает. Моемся по двое, чтобы быстрее. Наша очередь. Раздевайся, – Лайма быстро командовала, снимая одежду. Катька замялась, но тут же отбросила стеснение – «на войне как на войне».
Струйки воды стучали по крепкому телу Лаймы, она глянула на Катю, лукаво прищурив глаза. Охотница с тонким, но крепким телом, стройными ногами и маленькой грудью, украшенной торчащими сосками, была хороша.
– На вот, спину мне потри, – протягивая Кате намыленную мочалку, командовала Лайма. Катя почувствовала, как крепкая рука, взяв за запястье, положила её ладонь на упругую грудь.
– Нравится? – весело спросила Лайма.
Катьку бросило в жар от возбуждения и смятения. Когда-то она ощущала то же самое, глядя на раздетую Светку, любуясь её круглыми бёдрами, которые до головокружения хотелось потрогать.
– Я… я не знаю. Не привыкла я к этому, – Катя решительно отняла руку.
Лайма подошла ближе и, облизывая губы, прошептала:
– Мы здесь без наших мужчин. Чеченцев не хочется. Иногда играем друг с другом, но принуждать тебя никто не будет. Другие интересы: надо заработать и ещё выжить при этом. Только ты не стесняйся, если тебе кто из наших девчонок понравится.
С этими словами она потянула Катькину ладонь вниз по своему животу к розовой расщелинке. Тут охотница увидела у Лаймы чуть выше бритого лобка сделанную витиеватыми буквами татуировку «smert ruskim okupantam».
Заметив удивление в её глазах, «железная леди» пояснила:
– Я здесь на войне не только из-за денег. Ненависть эта у меня в крови. Мой дед и отец много рассказывали, как русские присоединяли Литву, как отбирали нажитое, расстреливали, ссылали. На Советскую власть я свой зуб имею – слишком много наша семья потеряла. Поэтому моя рука не дрожит, когда стреляю. А сколько по Прибалтике таких девчонок! Я их находила: спортсменок, охотниц – все они в нашем подразделении. Все – «Белые колготки».
Катьку никогда не интересовала политика, хотя она знала, что прадед её служил у Колчака и воевал против красных. Но здесь, в Чечне, она сразу почувствовала себя заложницей, заключённой, отбывающей срок, и мысли её крутились, как сделать этот срок покороче и легче.
«Боевые» подруги
Катя упала на кровать в изнеможении. Это был её первый день на войне – в душе пустота, всё тело ломило от боли и напряжения. Нина подсела рядом и, повернув круглое рябоватое лицо к Катьке, тихо сказала:
– Ты слышь, Перец, не тушуйся. Привыкнешь. А на меня обиду не держи, на мои шутки. Вижу я, ты тут не по своей воле. Мы все здесь по разным обстоятельствам оказались.
Прибалтки – понятное дело: они за идею воюют, месть их душит. А другие… Вот Любу нашу, биатлонистку, судьба