Вот когда особенно пригодилась построенная природой пограничная вышка, на которую в первый день нашего пребывания на острове обратил внимание политрук Орешков. На елях мы устроили наблюдательный пункт. На площадке из тесаных плах круглосуточно находился пограничник с телефонным аппаратом, связанным с дежурным по заставе.
Разительные перемены произошли на вражеском берегу. Сумрачные и тихие бухты вдруг расцвели флагами множества судов. В воздухе непрерывно гудели самолеты. Они, как коршуны, набрасывались на наши корабли, бомбили и обстреливали их.
– Товарищ лейтенант, – обратился ко мне Горбанюк, – а что, если еще десяток-другой окопов отрыть, укрепить брустверы камнями, что-то вроде амбразур сделать? Если придется оборонять остров, окопы во как пригодятся! и старшина провел ребром ладони по горлу.
– Запас мешку не в тягость! – поддержал я Горбанюка. – Давай схему, подумаем, где в случае надобности окопы особенно пригодятся…
Отрывать окопы и заготавливать камень вызвались наши жены. Они оказали нам тогда большую помощь.
В первые дни войны началось формирование 1-й и 21-й стрелковых дивизий НКВД. В новые части и подразделения убыли военный комиссар отряда батальонный комиссар А. А. Пьянков, почти все командование 1-й комендатуры: капитан М. С. Малый, начальник штаба капитан В. А. Оралов, его помощник старший лейтенант Мухин. Остался лишь старший политрук Н. И. Ковалев. После того как началась война, мне уже не удалось с ним встретиться, но из рассказов пограничников мне известно, что Николай Иванович стойко выдержал все испытания тех тяжелых дней. Он геройски сражался с врагом, воодушевлял подчиненных личным примером, не раз проявлял мужество и отвагу. В одном из боев Н. И. Ковалев был тяжело ранен и эвакуирован в тыл.
С нашей заставы были откомандированы ефрейторы И. С. Семин, П. Т. Калашников, П. С. Иванов, П. А. Войтенко и сержант А. П. Синицын.
«Самых лучших взяли! – погоревал я тогда. – Трудно будет без них охранять границу. А тут еще заместителя по строевой нет…»
В первых числах июня, получив новое назначение, распрощался с заставой лейтенант Мелехин.
– Андрей, ты веришь в предчувствия? – спросил он меня перед отъездом.
– Нет.
– Я тоже не верю, – вздохнул Алексей Дмитриевич, – а внутренний голос твердит свое. Вот-вот собрался в отпуск поехать, но, думается, не скоро теперь получу его. И с тобой не скоро увижусь.
– Привык ты, Алексей, к людям, к службе, к здешним местам, – ответил я, обняв друга. – Жаль тебе со всем этим расставаться, поэтому и лезут в голову всякие дурные мысли. Гони их!..
Мелехин оказался прав: отпуск он получил только после войны, а встретились мы с ним через