мудрым и то ли вечным, то ли очень долгим руководством. Как видишь, планы грандиозные и перспективы – небывалые, только… только ничего этого я уже не хочу. Я смертельно устал и предчувствую, что никакого счастья человечеству не принесу, а только ввергну его в еще большие бедствия. В теории все красиво, стройно и разумно, а на практике на каждом последующем этапе моего медленного восхождения для достижения очередной цели обстоятельства вынуждают жертвовать все большим количеством человеческих жизней, причем помимо моего желания: этого требует ситуация. Начиналось же все… – Фауст в порыве откровения (очевидно, он долгое время скрывал все это от Маргариты) глядел на нее жестким пронзительным взглядом. На минуту он замолчал, пытаясь справиться с охватившим его возбуждением. – Начиналось же все с убийства одного-единственного новорожденного младенца. Его я заколол над алтарем сатаны, поскольку без этой жертвы невозможно было создать философский камень первой ступени и получить доступ к золоту. Я успокаивал себя, что ребенок все равно, наверное, был больным, никому не нужным и, вероятно, бы погиб… я купил его у одной спившейся побирушки. С той поры мне каждую ночь снится сон, как стилет входит в его маленькое, беззащитное тельце. Я обманывал себя тем, что это неизбежная первая и последняя жертва… увы: количество жертв возросло непомерно. Возможно, в дальнейшем, при захвате власти, этих жертв будут легионы… Хотя погибнут они не от моих собственных рук: естественно, появится много могущественных врагов – их придется уничтожать всеми возможными средствами, и, естественно, во благо всего человечества…
Ну вот, – усмехнулся он печально, – я и исповедался моему пастырю. Сколько раз собирался, и все сил не хватало, я был уверен, что это разлучит нас с тобой, и все тянул время. Теперь же я знаю, что сам должен просить покинуть меня, иначе кровь, которой залиты эти руки, падет и на тебя, моя любовь. К тому же ты сама заговорила об адском пламени в глазах, и это подтолкнуло меня рассказать хотя бы одному человеку, кто я на самом деле, – он грустно поднял глаза на Маргариту, которая к этому времени безмолвно сидела рядом с ним, на краю кровати. – Теперь после всего, что ты узнала, хотя, возможно, о многом догадывалась сама, ты вольна покинуть меня… Или же, – он криво усмехнулся, – ты захочешь стать женой будущего диктатора? Но я не смогу сделать тебя бессмертной, это возможно лишь для того, кто подписал договор с сатаной…
– Я замужем, – печально ответила Маргарита. – Такова была воля моих родителей, все считали тебя погибшим, и, хотя я чувствовала, что ты жив, я не смогла противиться давлению. У меня двое детей, муж меня боготворит, но я все эти годы любила только тебя, прости, если сможешь, что не дождалась, – она замолчала и закрыла лицо руками. – Хотя теперь, – добавила она с тоской, – это не имеет значения. Расскажи, что произошло с твоей экспедицией в Гималаях.
– О моей экспедиции? –
