«Обла-ка! Об-ла-ка! Бе-лы-е! – скандировали защитники природы. – Вер-ни-те пла-не-те био-сферу!» – эти лозунги настойчиво бились в главных цитаделях покоя – в геопарках и акваскверах, что определенным образом мешало возвышенному течению мыслей горожан, и чего не должно быть в цивилизованном обществе, по мнению политологов.
Теперь эти непримиримые оппоненты Дворца чудес и правительственной системы планеты первыми исчезли с поля боя, за что их, впрочем, нельзя было осуждать: у них не было ни высоких стен, ни оружия локального наведения.
Похоже, я зашла слишком далеко, как в своих рассуждениях, так и в реальности – в саду стало гораздо тише и темнее. Светящиеся розовые шары улетели так высоко, что их свет слабо долетал до зеленых тропинок, окрашивая их в фиолетовые тона. Может, это способ мирного сосуществования с кукушками? Скажем, они затихают при определенном свете или, наоборот, полной тьме? Действительно, то ли кукушек здесь было меньше, то ли они не любили темноты, то ли одиночества, но птичий гам начал ослабевать.
Опять раздалось тренканье моего пипла – по главному каналу звучал Верин голос. Прежде чем нажать кнопку приема, я включила внешнюю защиту связи – она не спасала от птичьего клекота, но с ней все же можно было говорить.
– Женя! Жень! – Вера говорила взволнованно и даже нервно.
– Что случилось?
– Есть! Живые есть!
– Где живые? – я не сразу поняла, о чем идет речь. – Ты старомодный детектив смотрела?
Даже сквозь крохотное оконце браслетика было видно, что Вера бледна, как полотно.
– Женя! – укоризненно сказала Вера. – Я про змей говорю! А кстати, где ты находишься? У тебя темень такая вокруг! Будь осторожна! Тебе не нужна помощь?
– Нет! Я сейчас вернусь! Где они?
– Снаружи!
– Но там же Володя! Скажи, ты не видела его?
– Не-ет! А где он?
– Домой пошел!
Я тут же побежала назад, и под моими ногами зажигались похожие на светлячков светочувствительные камни, искусственного, разумеется, происхождения.
Выскочив из сада, я заметила, что сумерки еще не наступили. В лаборатории я сразу же включила монитор – на всех внутренних сайтах висели последние объявления.
Ньюпенсл – так окрестили институтские остряки неизвестно откуда взявшуюся породу змей. Потому что она не больше того древнего инструмента, которым когда-то рисовали и даже писали – карандаш назывался, а по-английски – ньюпенсл. Десятки специалистов набросились на бедные создания, чтобы измерять, наблюдать, исследовать. Другие пытались анализировать и делать прогнозы. Ни у тех, ни у других ничего путного не выходило. Все ждали: что будет дальше?
Точных сведений было немного. Подвижные, юркие. Смертельно ядовитые. Практически неуловимы. Биологическая ткань.
Наружное наблюдение заставляло предположить, что змеи плодовиты и чрезвычайно жизнеспособны. Что умеют передавать какие-то