Субъективная реальность нормативного поведения и речи. А. Т. Дугин

как бы удостоверяют тождество материальных форм объективной стороны потребного поведения опережавшим их идеальным образцам-образам субъективной реальности. Подтверждая данное тождество, эти внешние эмоциональные формы субъективной реальности уступают место следующим за ними образцово-образным нормативным формам данной реальности. Последние, опредмечиваясь в очередных внешних материальных формах настоящего поведения, обусловливают появление в них следующих эмоциональных форм субъективной реальности, которые сменяются следующими за ними образцово-образными идеальными формами этой реальности и т. д., вплоть до достижения в процессе поведения нормативно обусловленного потребного результата.

      3.12. Внешне опредмеченные эмоции как психологическая основа возникновения сообществ субъектов для совместного потребного поведения

      Воспринимая в виде эмоций идеальные формы собственных ощущений, опредмеченные в тождественных им материальных формах объективной стороны настоящего поведения, субъекты осознают их как внешнюю неотъемлемую часть этих материальных форм. В результате внешние эмоции становятся для субъектов своеобразными маяками или проводниками, направляющими их поведение на удовлетворение имеющихся потребностей.

      С одной стороны они обозначают эти потребности в опредметивших их объектах. С другой стороны они указывают на возможности объектов по удовлетворению потребностей субъектов посредством поведения. Эти особенности эмоций позволяют субъектам вырабатывать к опредметившим их объектам свое отношение как в части имеющихся потребностей, так и в части доступных способов их удовлетворения.

      Эмоции иллюзорно превращают опредметившие их внешние материальные формы в своеобразные вместилища или резервуары, заполненные идеальными формами ощущений от восприятия этих материальных форм. При этом в их числе оказываются и внешние материальные формы самих субъектов потребного поведения. Первобытному человеку эти представленные в объектах и субъектах идеальные формы давались, согласно наблюдениям немецкого этнографа Ю. Липса, в виде вездесущей и повсеместно ощущаемой силы, которая была для него «вполне реальной и осязаемой» и обозначалась различными терминами. «Малайцы и полинезийцы, – отмечает данный автор, – именуют ее “мана”, ирокезы – “оренда”, сиу – “вакан” и алконкины – “манито”. Поэтому постоянные стремления примитивных людей, – пишет он, – направлены на то, чтобы познать проявления этой силы, приобщиться к ней и, по возможности, овладеть ею».[36]

      Усматривая эту данную в эмоциях силу во всех без исключения воспринятых материальных формах внешней среды, в том числе и в собственных внешних материальных формах, архаические субъекты осознавали ее как главную движущую силу всего сущего, определяющую весь доступный их восприятию универсум. Позднее философы Древней Греции Сократ и Платон рассматривали ее в качестве вечной