Это был одинокий мужчина старше сорока. Ни семьи, ни детей, ни любимой работы. Возраст говорил ему, что нужны результаты, и пора реализовать хотя бы детские мечты. Но он давно о них забыл. Жизнь утекала, и каждый день, как холодная капля дождя, безжалостно падал на его начинающую лысеть голову.
Порой, не в силах что-либо изменить, он разговаривал с телевизором. Брань и осуждение – вот что стало его реальностью. Сейчас мрачные стены одинокого жилища, доставшегося по наследству, были немыми судьями, взирающими на него через вздутые обои с подтеками. Когда-то он хотел сделать ремонт… Мысль об этом вызвала горькую усмешку. Мир будто все делал ему назло.
Часом ранее он лежал на своем привычном потертом диване и изучал старую пыльную лампу, окаймленную обугленным проводом. Его мысли беспорядочно блуждали, и только звук играющего за стеной пианино время от времени возвращал его к реальности.
– Еще и эти мерзкие соседи! Как будто нет ничего лучше, чем игра на фортепьяно! Кому вообще нужна эта музыка…
Внезапно острая боль пронзила висок. В последнее время только мигрень была постоянным визитером. Желая спастись от нее, он накинул куртку и вышел на улицу…
Теперь он бесцельно бродил по переулкам мимо дорогих машин и ярких афиш, призывающих каждого осчастливить себя очередной покупкой.
«Как они не поймут, что счастья нет», – снова злобно усмехнулся он.
Как бы подтверждая его слова, холодный дождь стал поливать улицы серого города. Зонта у несчастного прохожего не было, и, желая укрыться от противного ливня, он зашел под навес остановки. Мимо с грохотом проезжали автобусы и троллейбусы. До часа пик было далеко, на остановке ждали лишь две пожилые женщины. Мужчина молча уселся рядом.
Шумно разбрызгивая грязную мутную воду, к остановке подъезжал общественный транспорт. Двери с шумом открывались и выпускали новых и новых людей. Все казались ему какой-то серой безликой массой. С крыши стекали струйки дождя, но прохожие не задерживались под навесом и, открывая зонты, уходили прочь по своим делам. На улице хозяйничал непогожий день.
Тут подъехал троллейбус номер пятнадцать. Свежая партия пассажиров высыпалась из него, и каждый продолжил путь по своим делам. Последней вышла пожилая женщина, которой было за семьдесят. Удивительным было то, что она пропустила всех, и лишь потом вышла сама.
«Обычно старухи первыми несутся к двери, – злорадно подумал мужчина. – Наверное, засиделась на месте», – тут же объяснил он сам себе и снова погрузился в нерадостные мысли.
Женщина вышла довольно быстро и легкой походкой прошла под навес.
– Ну что, «раритет», сидите? – обратилась она бодрым голосом к сидящим на остановке приятельницам.
– Ага, сидим. На наш-то автобус не успели! – хрипло отозвалась одна из старушек. – Ждать следующий минут двадцать. А ты откуда? Небось, от любовника? –