А влюбленный герой уязвлен муками ревности. Он не думает о судьбе царств и народов. Он видит, что «голова кометы уже не уступала величиною Луне, а хвост бледно-желтого цвета, разбитый на две полосы, закрыл собою огромную часть небесного свода». Пусть сыграна свадьба, это не умеряет страданий героя, ибо возлюбленная, став его женой, ведет себя по-прежнему ветрено. А «комета уже уподоблялась большой круглой туче и занимала всю восточную сторону неба: она потеряла свою богатую светлую оболочку и была бурого цвету, который всякую минуту темнел все более и более. Солнце, недавно возникшее из-за небосклона, уже скрывало западный свой берег за краем этого исполинского шара. Под моими ногами город гремел глухим шумом, и во многих местах возвышались массы густого дыму, в котором пылало пожарное пламя; по улицам передвигались дикие шайки грабителей, обагренных кровию, и перед лицом опасности, увлекающей всю природу в пропасть гибели, еще с жадностью уносящих в общую могилу исторгнутое у своих сограждан имение».
Мир обречен. Он по-настоящему обречен.
«Я кричал моим людям, чтобы они скорее спасались на двор, чтобы выводили из конюшен лошадей, мамонтов, мастодонтов и сам с трепещущею Саяною стремглав бежал к лестнице, прыгая через опрокинутую утварь и уклоняясь от падающих со стен украшений».
Поздно, поздно.
Река Лена выходит из берегов.
Холодные воды со всех сторон рушатся на допотопный город.
Астроном Шимшик теряет книги и инструменты, что окончательно сокрушает его дух. Но «муж, от которого жена бежала с любовником во время падения кометы на Землю, во сто крат несчастнее всех астрономов». Герой романа доходит до того, что убивает очередного любовника Саяны. И все это на фоне самых невероятных и страшных событий. «Увидели мы заглядывающую в отверстие пещеры длинную безобразную змеиную голову, вертящуюся на весьма высокой и прямой как пень шее. Она держала в пасти человеческий труп и с любопытством смотрела на нас большими, в пядень, глазами». Гибель героев неминуема. Но на восточной стене пещеры барон Брамбеус находит еще одну запись: «Вода остановилась на одной точке и выше не поднимается». И тут же как завершающий удар: «Я съел кокотку!»
К сожалению, в итоге барона Брамбеуса ждет горькое разочарование.
Оказывается, за древние иероглифы он принял нечто естественное, придуманное самой природой. «Это кристаллизация сталагмита, называемая у нас, по минералогии, глифическим или живописным», – объясняет обманувшимся путешественникам один ученый человек в Якутске. Доктор Шпурцман от его слов впадает в гнев, но барон Брамбеус успокаивает коллегу: «Не моя же вина, ежели природа играет так, что из ее глупых шуток выходит по грамматике Шампольона очень порядочный смысл!»
В этой издевательской фразе весь Сенковский.
Впрочем, вернувшись с острова Медвежьего, барон Брамбеус отправляется