На балконе с подносом стояла Майя в своем легком синем халате с большими ромашками.
– Хватит морщить лоб, пора и в перекуре перекур сделать, – сказала Майя, пододвинув маленький столик, специально купленный для кофепития на их хорошо меблированном балконе, увитым диким виноградом.
– Можно и так, – согласился Мирославов. – Пахнет, во всяком случае, замечательно.
Каждый сделал по глотку, Мирославов закрыл глаза от удовольствия.
– Ты знатный кофеготовщик.
– А ты знатный следователь. Все думаешь о театре, зацепило?
– Зацепило, – признался Мирославов. – Почему и нет, живое дело? Могу тебе сказать с уверенностью: там есть состав преступления. Этот Демов двигается нечестно.
– Как ты сказал? – расхохоталась Майя. – Настоящий перл. Можно ли двигаться нечестно – это вопрос диссертационный!
– Можно. Учти, люди ничего скрыть не могут. Они себя не видят со стороны. И вся хитрость или упрятанная тайна тоже написаны – или на лице, или в движениях. Ты посмотри, как двигается этот Демов. Подлость читается в его крадущихся шагах.
– Но он же актер? Профессия такая есть, знаешь?
– В том и дело. Он спрятал свое преступление в себе и заиграл, а оно висит над ним, его видно со всех сторон.
Так что могу смело сказать, когда освобожусь от дела сынка, тут же переключаюсь на это.
Паталогоанатом Александр Михайлович, всегда при градусах и хмуром веселье, дал толстенную книгу, в которой числились все, побывавшие в заведении за последние три года.
Мирославов с трудом нашел свою клиентку.
Диагноз гласил – сердечная недостаточность.
Иными словами – женщина умерла не от того, чем болела, а от сердца – самый простой путь отправиться к праотцам.
Александр Михайлович, просмотрев заключение врача, ухмыльнулся и глотнул из фляжки.
– Отделаться хотел. Пойди докажи. Сердце ведь у всех больное. 70 процентов вот этих, кивнул на дверь, за которой находился холодильный зал, считай, все от этого помершие. А если проверить, так половина диагнозов – ошибки врачей. Я-то знаю.
У самого сердце шалит, вот я ритм и восстанавливаю. Александр Михайлович опрокинул металлическую спасительницу и удовлетворенно констатировал:
– От аритмии дюже помогает, советую.
– Вы ведь врач, Александр Михайлович, – сквозь улыбку сказал Мирославов. – А что советуете!
– Хорошее советую – сжигает всякое дерьмо, в котором мы живем. Вот только у нашего народа с тормозами плохо, тогда от этого божественного напитка можно попасть и туда, кивнул он снова на дверь холодильника. А так – дюже помогает!
Значит – сердечная недостаточность.
На очереди был разговор со следователем, закрывшим дело Демовой.
Оказалось,