Их троих называли «не разлей вода», а сами подруги любили говорить о себе: «Бог троицу любит». Правда, потом, после моего рождения, выяснилось, что против «четверки» Бог тоже не возражает, поскольку мы зажили одной дружной семьей.
– Не знаю, как я могла раньше жить без него, что-то хотеть, чему-то радоваться? Сейчас это кажется просто невероятным, – каким-то отрешенным, негромким голосом говорила мама. – Я всегда любила только одного Руслана и, может быть, в сыне нашем, прежде всего, любила и люблю его продолжение.
Да, это действительно было так. Обычно женщины видят в детях свою кровь и плоть, и любят их и гордятся ими, как художник своими произведениями. Моя мать никогда не называла меня «мой сын», говорила – «наш», и, как я подозревал, особенно ценила во мне проявившуюся пока только внешнюю схожесть с любимым человеком, ставшим для нее не просто идеалом мужчины, но идолом, которому она не уставала истово поклоняться. Мне было искренне жаль ее, женщину, достойную светлой любви, нежности, преклонения, но попавшую в мучительный плен своего чувства. Упаси Боже, иметь в своей жизни слишком глубокие привязанности!
***
На другой день маме пришлось немало потрудиться над своим лицом, прежде чем удалось замаскировать появившиеся после бессонной ночи темные круги под глазами. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как она, сидя на пуфике перед туалетным столиком, аккуратно и тщательно накладывает макияж. Красивая, изящная, она становилась еще ярче, используя необходимый минимум косметики.
Мне кажется, ее внешность как нельзя более отражала характер. Моя мать была красива той особой, утонченной красотой, которую можно было бы назвать небесной. В ней напрочь отсутствовали присущие всем актерам импульсивность, взрывной темперамент, размашистость натуры. Наоборот, все движения ее были исполнены мягкой грации и неизменной женственности, и таким же мягким, истинно женским был ее характер. Из взбалмошной, озорной девчонки она, после моего рождения, по мнению окружающих, превратилась в женщину «эпохи Блока».
В висящем напротив кровати зеркале, я видел сейчас ее заостренное к подбородку, немного утомленное и бледное лицо в рамке роскошных каштановых волос. Высокий лоб прикрывает густая челка, из-под которой проглядывают тонкие ровные брови, странно не гармонирующие с красивыми,