Словно угадав мои пожелания, она отправляется на кухню. Льется вода, шумит чайник. А потом – наконец! – щелкает замок туалета.
Выскакиваю из гостиной и несусь наверх. Хватаю ключи, замираю на верхней площадке, прислушиваюсь. Пора! Бегу по ступенькам вниз.
До передней двери остается последний рывок – и Бет выходит из туалета. Я вжимаюсь между дверью и шкафом в прихожей. Оттуда ей меня не увидеть. Ну, давай, шагай уже!
Если она снова отправится в гостиную, я успею выскользнуть. Проходя почти вплотную ко мне, она притормаживает и включает в прихожей лампу. Помещение теперь ярко освещено; сдвинься она всего на полметра вправо – и обнаружит за шкафом беглого мужа, скрюченного, как прописная буква «S».
Фу-у… Она садится на диван – на этот раз с ноутбуком и чашкой чая. Я ловлю доносящиеся из гостиной звуки. Ирония ситуации в том, что я так и не увидел Бет. И не знаю, как она сейчас выглядит. С облегчением перевожу дух. Теперь, когда прихожая залита ярким светом, надпись, сделанная на стене краской, становится хорошо заметна:
Я Бет. Я сильная. Я среднего возраста. Я люблю шампанское, шоколад, океан, кружевные чулки, фрикадельки из «ИКЕА», шлепанцы, тональные средства «Touche Éclat», музыку и стихи. Я не люблю политиков, колл-центры, плоских женщин, снобов, панк-рок, хрен, мерзавцев и женщин, которые спят с мерзавцами.
Выскальзывая из дома через переднюю дверь без свежей одежды, без единой необходимой вещички, я не могу не улыбаться. Хрен… Надо же…
Глава 9
Сегодня в ее офисе холодно. Я сижу в кресле и растираю руки. Не поднимаясь со своего места, Каролина поворачивается и дотягивается до терморегулятора на стене.
Мы начинаем с разговора о разной ерунде, которая случалась в моей жизни. Затем, без паузы – словно удар в солнечное сплетение:
– Расскажи мне о Саймоне. Что ты чувствовала, когда он умер?
У меня перехватывает горло. Мой маленький братик… Темные кудряшки, крошечные пятки, которые так весело щекотать, его смех…
И я осознаю, что не думала о Саймоне уже очень давно.
С трудом сглатываю образовавшийся в горле комок.
– Он был самым замечательным ребенком… Ангелочек… Звенел, как колокольчик, что-то рассказывал, смеялся не переставая… Он меня любил. А потом менингит… умер от менингита.
Каролина слушает и вроде бы записывать не собирается. Я на секунду удивляюсь, что это у нее за новая тактика.
– Что ты помнишь о времени, когда он умер?
Я закусываю верхнюю губу.
– Просто помню, что его не стало. Дом опустел. Да, вот так. Вакуум. Пустота…
– Что тебе сказали родители?
– Ну… что он заболел… Что вознесся на небеса. Папа рассказывал о небесах, как там хорошо. Я еще думала: а почему мы тоже туда не вознесемся? Все вместе… – Стискиваю зубы, вдыхаю воздух носом и выдыхаю через рот. – Сто лет об этом не думала.
– Разумеется.