Вдали святые Гималаи, теснины гор,
По склонам зримы антилопы, и тут, и там,
Висят отшельников одежды среди ветвей,
И трется глазом лань тихонько о рог самца.
Шут (в сторону):
– Послушать его, так подумаешь, что он, пожалуй, всю картину заполнит бородатыми отшельниками.
Царь:
– И еще одно украшение, которое Шакунтала любила, я забыл нарисовать.
Шут:
– Что именно?
Мишракеши:
– Что-нибудь подходящее к девушке, живущей в лесу.
Царь:
Сирис – цветок в волосах, возле уха,
Тычинки цветка прикоснулись к щеке,
И лотосы, точно осенние луны,
Их нежная перевязь между грудей.
Шут:
– Но почему закрывает она лицо свое руками, этими нежными пальцами, чьи кончики, как кончики розовых лотосов? Она чего-то как будто испугалась. (Смотрит с удвоенной внимательностью.) А, вижу. Тут злая, смелая пчела. Она ворует мед и потому летит к ее лилейному лику.
Царь:
– Прогони ее.
Шут:
– Это твое дело – наказывать зломыслящих.
Царь:
– Правда. Любезная гостья цветущей лозы, ты чего тут жужжишь и даром время тратишь?
Ты вьешься тут, а твой дружок
Твоя звенящая подруга
Уселась рядом на цветок
И мед не хочет пить без друга.
Мишракеши:
– Какой благородный способ удалять назойливых.
Шут:
– Эта порода настойчива, даже когда предостерегают.
Царь (с гневом):
– Ты не желаешь слушаться моих приказаний? Так слушай же:
Если к нежному цветку
Ты посмеешь прикоснуться,
Если тронешь ты тот рот,
Где я пил усладу счастья,
Эту дерзость я твою
Накажу без снисхожденья
Я тебя запру в цветок,
Будешь в лотосе – в темнице.
Шут:
– Ну этим ты ее не очень устрашишь. (Смеется. К самому себе.). Он прямо свихнулся. И я, впрочем, хорош, что время с ним здесь коротаю.
Царь:
– Она не хочет улететь, несмотря на мои предостережения?
Мишракеши:
– Странные перемены вызывает любовь даже в достойном и смелом человеке.
Шут (громко):
– Человече добрый, ведь это же только картина.
Царь:
– Картина?
Мишракеши:
– Я и то позабыл об этом. А он – весь в своих мыслях.
Царь:
– Недобрую услугу ты мне оказал.
Я грезил, будто она со мною,
К ней сердце билось горячо,
Но ты заставил меня все вспомнить.
И вот любовь моя – лишь тень.
Мишракеши:
– Странно играет им Судьба.
Царь:
– Друг, как же вынести мне скорбь, которая без перерыва?
Я ночью не могу уснуть,
Чуть задремлю – она со мною,
Проснусь