На фоне этой обнаженной игры однокорневых конструкций с глагольными параметрами можно отчетливей усмотреть аналогичные процессы и в разнокорневых конструкциях, где они чаще всего даны не в столь эксплицитном виде. Так, в сочетании Воззревший ослеплен (2,421) можно услышать не только обмен аналитическими предикатами между антонимами (зрячий не видит – слепой видит), но и смену пассива на актив: смену аналитического зрение может быть ослеплено в символически-антиномичное зрение может ослепить, что вносит в восприятие дополнительный динамический импульс, активизируемый расслышанностью антиномической игры с глагольными потенциями лексем.
Можно усматривать игру с глагольными потенциями (с залоговым параметром возвратности) и в том активном у Иванова в зоне непредикативных разнокорневых конструкций приеме, при котором глаголы, аналитически рассчитанные на переходное инообъектное заполнение их валентности, употребляются в возвратном значении, что дает, например, из аналитического рождать X– символическое рождать себя: (о душе) Устала ты, невольница мгновенья, / Себя рождать… (1, 699). Если глагольный предикат в таких сочетаниях двухместный (разлучать X с У), то в них может вспыхивать при использовании этого приема и искра однокорневой антиномичности по типу разлучать душу с душой (в смысле с самой собой), что усиливает распредмечивающие потенции и самого сочетания, и окружающего контекста (см. тематическую фиксацию этого эффекта в «Орфее растерзанном»: Бога с богом разлучили, растерзали вечный лик – 1, 804). Так, приведенный выше пример входит в гроздь нанизанных на один синтаксический стержень однотипных по приему конструкций как с одно-, так и с двухместными предикатами, что взаимообостряет их антиномичность: Душа скорбит – с собой самой, единой, /Разлучена! / Устала ты, невольница Мгновенья, / Себя рождать, / Свой призрак звать из темного забвенья…. Сам по себе прием употребления в возвратном значении глаголов, аналитически рассчитанных на переходное инообъектное заполнение их валентности, конечно, далеко не нов: например, у Брюсова: За собою видеть себя… или у Белого: В себе, – собой объятый / (Как мглой небытия), – /В себе самом разъятый, / Светлею светом «я»…, однако у Иванова такие конструкции приобретают относительную специфичность – за счет того, что подчеркнуто используются не в иносказательно-метафорическом, а в прямом смысле, что и придает их звучанию антиномичный оттенок, раздваивающий референт и тем размывающий его отчетливые предметные контуры.
Особый интерес в зоне разнокорневых непредикативных сочетаний представляет и то, что Иванов склонен