Дочь Сталина?
В 1930 году Сталин с женой возвращались с какого-то праздника и очень сильно поругались в машине, а когда машина подкатила к дому, то офицер охраны услышал, как мужчина бросил в лицо женщине, сжавшейся на заднем сидении машины:
– Ты моя дочь, поняла? Дура ты, если не понимала раньше.
Сказав это, Сталин широкой поступью пошел к двери, а Аллилуева еще долго сидела в машине, не в силах вымолвить ни слова. Впервые в жизни ей стало так страшно, что хотелось кричать.
Нет, наверное, она соврала себе – было страшно, когда Сталин наливал стопку вина грудному сыну и требовал, чтобы малыш пил, и никто не смел сказать слово против.
Было страшно, когда однажды они сидели с Яшей всю ночь напролет, рассматривая новые книжки, говорили обо всем на свете, а потом он обнял свою мачеху и тихо вышел из комнаты. Ничего не случилось, а утром она узнала, что Яша хотел застрелиться. Она рыдала как бешеная тогда, несясь к его комнате. У двери она столкнулась со Сталиным, и он, взглянув на свою заплаканную жену тяжелым взглядом, прошипел:
– Даже застрелиться не мог как следует.
А еще ей было страшно, когда на вторую ночь их жизни Сталин порвал на ней ночную рубашку.
Потом как-то все выходки мужа стали привычными, и Надя стал учиться скрывать свои эмоции. И когда училась в институте, уже ничего не меняло ее характера – она стала скрывать свои чувства. Улыбаясь, могла вспоминать рассказ однокурсниц о том, как они жарили собачатину или позволяли насиловать себя за банку консервов. Не было больше запретов для молодой женщины. И когда она заболела, то тоже не удивилась. Ей казалось, что болезнь – это наказание за равнодушие. Ей следовало бороться, кричать, царапаться, а не давить в себе свою боль. Но она давила.
А ведь были потрясающие вспышки нежности в их отношениях. Куда все ушло? Слова, которыми они обменивались, письма, эмоции?
Судите сами:
8 сентября 1930 года
«Татька!
Письмо получил. Книги тоже. Английского самоучителя Московского (по методу Розенталя) у меня здесь не оказалось. Поищи хорошенько и пришли. К лечению зубов уже приступил. Удалили негодный зуб, обтачивают боковые зубы, и, вообще, работа идет вовсю. Врач думает кончить все мое зубное дело к концу сентября. Никуда не ездил и ездить не собираюсь. Чувствую себя лучше. Определенно поправляюсь. Посылаю тебе лимоны. Они тебе понадобятся. Как дела с Васькой, Сатанкой?
Целую крепко, много, очень много.
12 сентября 1930 года
«Здравствуй, Иосиф!
Письмо получила. За лимоны спасибо, конечно пригодятся. Живем неплохо, но совсем уже по-зимнему –