– В марте месяце, когда с улиц уже стремительно сходила зима, Евгений столкнулся со Светланой в дверях местного «Red and white», магазинчике типа модуль. Она подняла на него глаза, он сначала посторонился – (не ожидал, видимо), – она сказала ему «здравствуй» и, не мечтая об ответе, с грустной улыбкой вышла, удаляясь к дому.
А он вернулся. Догнал ее и пошел рядом.
– Отвечай без экивоков – приспичило?
Тварь самоуверенно гмыкнула, как и всегда: – Разумеется…
…Он ублажал ее всю ночь, а на утро перефразировал когда-то ему сказанные ею слова:
– Шарлотка съедена. Когда посчитаю нужным и сготовишься в ромбабу, позову еще раз. – Оделся, пошло бросил «пока» и – скрылся.
После этого женщина укоротила свои униженные дни, а спустя неделю, когда Эвергетов узнал, что ее больше нет, бросил: – Большая глупость избегать собственной смерти. Дура дурой, а молодец – смекнула!
– Сволочь!..
И ряду девичьих душ, которых загубил Эвергетов, не было числа. Безусловно, черная художественная мысль привнесла особую тональность в его мышление на протяжении его скрытной бесовской деятельности. По правде сказать, я пока не порицал в первоначальной своей сути это, ведь я тоже, как и он, мужик, и только могу отзываться сиюминутной реакцией, когда нет на руках подлинных фактов. Но мой источник был – Вера. А ей я доверял полностью. Так или иначе надо сказать, что Эвергетов владел непревзойденным притяжением к себе прекрасной половины.
Его самого даже загвоздила мысль: от чего же тут сила? (Это на первой стадии своего превращения, когда он волен был еще присваивать своим поступкам объективную оценку.) Вроде не чарую деньгами, не слащавый и не спартанец. Ну, действительно, не златоуст же – но шалеют девки!.. В чем тут дело?!.
Эвергетов весь превратился в зрение.
Недрёманные глаза его привычно обвели в почти темной комнате предметы семейного наследия, образ за образом, ибо жалость и принадлежность к своему роду обязывали его это делать время от времени: вот характерная старой бронзе прозелень навеяна дедовской стариной; как составная часть мебели своим вкраплением она внушала всегда солидное мнение о том мастере-краснодеревце, который изготовил все эти уникальные вещи на долгие годы, с вероятностью, что их увидят и правнуки.
А вот плакаты… Насколько было известно Евгению, отец задолго до его рождения увлёкся литографией и родил на свет множество талантливых работ. Некоторые из них теперь украшают его неприкаянный оседлый быт.
Вот глаза Эвергетова вспыхнули сердоликом – красные прожилки капилляров расширились, насытились кровью, и молодой человек, близоруко сощурившись, прочно уставился на один из плакатных фрагментов. На нем был изображен монарх, низлагавший с себя корону перед собственным отражением, а в зеркале было, собственно, не его подлинное лицо, не его физиономия, а… огромная плоская узорчатая морда удава, и там же, за спиной самодержца, маячил некий клеврет, приспешник в чертячьем облике,