Чтобы определить направление ветра на этот раз Евгений раздавил шляпку дождевика и по струйке летучих грибных спор, обозначил для себя дыхание леса – его направление, как будто и правда тяготел принадлежать к роду животных.
Майская природа особенно хороша, красит изумрудной нежностью едва распустившуюся зелень берез и тополей, выкормленных животворным соком с земли. От тепла потаенных фантазий Евгений застывает, заворожено ложится на спину и отправляет рыщущий взгляд во все точки безоблачного свода неба. Словно на свидании с невидимым ему чудом, чтобы досыта насладиться тайной надеждой и ожиданием. В этом году он безработный и бездеятельный анахорет, и времени – море.
– Заслышал игривые струи Реки Безумства.., – слетает с его языка подзабытая поэтическая строчка, родом, наверное, из средневековья.
Да, он с некоторых пор не тот. Вот он чует сильный мускусный запах. Отбросив поэзию, осторожно, как зверь, он приподнимается на локте и сворачивает голову вправо: аккурат, где лесная тропинка стелется от лодочной станции до платформы. О! да по ней шлёпает младотелая невеличка с таким форсистым лилейным личиком!
– Вот это фифа на пятничный день! – радуясь, самому себе сказал Эвергетов и поднялся уже на колени.
Отдельные прядки волос интенсивных оттенков 16-летней Кати игриво закруглялись в своеобразный «карагуль», и подплясывали на каждом бодром ее шаге.
Вмиг построжевший, Эвергетов вперился в нее своим пронзительным, твердым взглядом и долго не отводил от цели осатаневших глаз. Нездоровый блеск сразу появился в зрачках – и он почувствовал, как хищник, еще издали, теплую эластичную ткань существа будущей жертвы.
(Вера, между прочим, рассказывала нам всё это с единственным непоправимым, неблагонадежным ей свойством – сутками позже, когда уже иннервации твари как бы были уже пройдены. То есть – исчерпаны.)
«Поперек колоды бы!..» – сдавила паутина физических желаний забавного человекозверя.
Тем временем с веселым и мечтательным видом Катя шла себе, от отца-лодочника, может быть, обед домашний носила. Был выходной, народ кое-какой был, но всё больше на том, дальнем берегу.
Эвергетов постоял-постоял на коленях, огляделся, встал и зачем-то крадучись, как тигр на охоте, устремился вслед за намеченной жертвой.
«Что за магия! Кто это еще садит в голову?» – Евгений услышал в голове посторонние голоса.
– Твою мать!.. – Лицо его взялось сильным жаром, и Евгений глубоко рассерженно задышал в хрип: в мозг определенно задолбили. Он начал скалиться, корчиться, принимать разные демонические формы лица, а незнакомый гул продолжал нарастать и, наконец, человеческим голосом изнутри сообщил: «Что – как паук на муху нацелился?.. Говорю же: сначала – лодочник!», – и он, Эвергетов, освободив себя от внезапной боли, перевел прицельный взор на дощатый домик лодочной станции.
Молодой человек повеселел, ибо ноги его будто сами понесли к указанному месту.