Поужинав в одиночестве, я, прихватив подарок, вошел в спальню. Она и там стояла, глядя в окно, за которым в темноте еле угадывались медленно плывущие черные силуэты деревьев. Лишь время от времени ее лицо освещалось светом проплывающей среди деревьев ярко горящей буквы «Р».
О случаях необычного поведения положено сообщать. Такое произошло впервые за двести лет. Впрочем, мне глубоко плевать на их порядки.
Вдруг она что-то сказала. Нет, мне не послышалось. Глядя в окно, она задумчиво произнесла:
– Не все деревья одинаковые.
Какое-то время я молчал, потрясенный ее безрассудной смелостью, а еще больше тем, что она это заметила.
– Да, – сказал я, – не все.
Она вздрогнула, резко повернулась ко мне. Враждебно глядя на меня, спросила:
– Ты донесешь на меня?
– Нет. Хотя, похоже, ты этого очень хочешь.
– Так вот, знай, – решительно продолжала она: – Мне плевать.
Ничего более потрясающего она не могла сказать.
– Я рад, – сказал я.
– Идиот. Ты не понял – я не боюсь тебя. Мне все равно.
– А мне уже – нет. Я понимаю, как ты устала. Давай разденемся и ляжем в постель.
– «Ты устала», – раздраженно сказала она, передразнивая меня. – «Давай разденемся!», «Ляжем!»… Я буду спать в гостиной.
Гостиная. Да, в доме есть и «гостиная». Только вот гости… Нонсенс. В гости ходят, чтобы, как говорили в старину, себя показать и на других (других, не таких, как ты сам) посмотреть. Как вы понимаете, у нас достаточно подойти к зеркалу и ты «в гостях».
Ее раздражение… Мне почему-то раньше не приходило это в голову – оказывается, в моих словах тоже нет ничего такого, чего не сказал бы на моем месте любой другой «мистер Вселенной».
Я растерянно протянул ей красиво упакованную коробку с духами.
– Вот, подарок…
– Нет, – сказала она. – Это не подарок.
– Вот как? Это почему же?
– То, что дарится одинаково всем, не подарок.
Она метнула на меня презрительный взгляд и отвернулась.
Я поставил коробку рядом с ней, на подоконник. Мы помолчали, глядя на движущиеся силуэты деревьев за окном.
– Как тебя зовут? – спросил я.
Я вдруг понял, что надо спросить именно это.
Она вздрогнула. На ее лице отразилось такое изумление, словно круг вдруг сошел с рельсов (рельсы… анахронизм, сложно объяснить).
Она долго недоверчиво смотрела на меня. Наконец, тихо сказала:
– Я всегда мечтала о том, чтобы у меня было имя.
– Вот видишь. Я это и имел в виду: ты устала ждать меня. Что ж… У тебя нет оснований