– Вас послушать, так у вас здесь что-то вроде зоны…
– Зоны в смысле тюрьмы?
– Нет, зоны в смысле «Сталкера». Был такой фильм, да и игра довольно приличная получилась.
– А… вон вы о чем рассказываете, юноша… – Профессор улыбнулся. – Фильм не смотрел и в игру не играл, а вот книгу читал. Там говорится о том, как инопланетяне прилетели на нашу планету, устроили пикник на свежем воздухе, посидели, выпили, про жизнь поговорили и улетели по своим делам, а муравьи и всякая другая живность ползает, крошки подбирает и недоумевает, откуда взялось такое богатство.
– Нет, это вы что-то путаете, – авторитетно заявил я. – Там про людей, а не про насекомых.
– Ну, это мы себя людьми считаем, а «чужие», возможно, имеют другое мнение, иногда я и сам иначе думаю.
– А… в смысле, что мы не очень-то разумны? – Мокро, холодно, противно. Хорошо, что на мне воинская одежда, в ней не холодно, она не промокла, да и двигаться в ней легко. Профессор в своем ватнике тоже, похоже, чувствовал себя прекрасно, должно быть, его одежда оптимально подходит для такой чащобы. Это у речки в ней жарко, а здесь хорошо. Непонятно только, о чем он говорит. Но лучше разговаривать ни о чем, чем идти молча. Неприятно здесь и тревожно, а разговор отвлекает. Я вздохнул и ответил:
– Книжку не читал, а фильм смотрел и в игру играл. Там солдаты зону охраняют, в которой находится нечто, что любые желания исполняет. Вот люди туда и прутся, в основном психи разные, потому что дойти трудно, погибнуть можно. Эти сумасшедшие, дойдя до золотого шара – исполнителя желаний, вдруг понимают, что все их желания – обыкновенная глупость и жизни их не изменят, потому как они сами ее строят…
– Так оно и есть, обычно мы даже не задумываемся над природой своих желаний. – Сергей Сергеевич резко свернул в сторону, даже не знаю, что он там увидел, я последовал за ним. – Существует выражение: бойся своих желаний, потому что они могут исполниться. Мудро сказано. А здесь, в этом лесу, такие слова звучат особенно верно. Не знаю, как насчет зоны, а в этих местах вполне могут желания исполниться, причем любые – какие только в голову придут.
Дорогу перегородили упавшие стволы сосен и елей, погибших от старости, покрытые скользким зеленым мхом, высасывающим из когда-то могучих деревьев последние соки, превращая в труху. Профессор перелез через этот завал и помог мне, подав руку.
Кричали птицы, галдели вороны, где-то вдалеке щелкал соловей или птица, похожая на него. Странно все это до чрезвычайности после города – может, действительно зона? Только в кино была какая-то станция, завод, а здесь глухой нехоженый лес.
Дорог нет, как и троп. Как находит путь профессор, непонятно. Он шел впереди бодрым шагом, не оглядываясь на меня, и не сворачивал, словно мысленно провел