– Вообще-то бывают, – грустно улыбнулся доброхот Храпунов, – К сожалению, бывают не только добрые волшебники, а и злые.
– А тот, которого вы сегодня видели, он добрый, или злой?
– Если обещал, что ты скоро выздоровеешь, значит добрый. Ну, я пойду, Дашенька, у меня много дел.
А вот бодрствующую половинку черепа душный ужас томил уже, будто в бане. По всем резонам этого – приснившегося – Максима здесь умышленно пытались притормозить. Морочили пустотой, запутывали бесцветными словами, завораживали химерными узорами.
– Дядь Макс, вы обещали мне новую сказку рассказать, – у Дашеньки были не по годам мудрые глаза. Пронзительно-голубые. И в них, как вода в омуте, стояла вселенская печаль, таких глаз у человеческих детей НЕ БЫВАЕТ.
– Если обещал, значит, обязательно расскажу. Через несколько дней вернусь, как солидный гость, с тортом. Ты выздоровеешь, сядем пить чай, и я расскажу тебе новую сказку. – На самом деле даже у приснившегося полу-Храпунова на язык просились другие слова: «Какого лешего, сопля кукурузная, ты рот не закрываешь? Сопи в две дырочки, если припаркована к кровати, и не чирикай, пока я тебе Муромский фофан не отвесил!»
– Расскажите сейчас.
Тот, вымышлено-приснившийся Максим был слаб на чувство опасности, а бодрствующая часть нервных клеток как раз на этом собаку съела. И ей не составило труда просечь, что и эта золотушно-чахлая Дашенька, и пристегнутая к ней Марья Семеновна вполне могут числиться в списках «Их разыскивает ИСАЯ» по самым обсакраленным статьям. Зрачки у обоих неестественного диаметра; уши, рисунком напоминающие крапивные листья; пластика на уровне халявной компьютерной графики: верные сакры. Вторая половина головы трубила в ревун, чтобы разбудить тело, но Морфей не отпускал попавшую в его сети жертву.
По уму приснившемуся Храпунову пора было не разводить тары-бары, а начинать фехтовать осиной. Но бдящая половина сознания никак не могла послать SOS почивающей. При современном уровне развития магии, если неправильно себя поведет, Максим рискует, например, вообще никогда не проснуться…
– Сейчас, Дашенька, я еще не знаю, чем она заканчивается, – и приснившийся Максим категорически пошел к выходу. Хотя ему, соловку догматому, очень хотелось оглянуться и послать девочке ободряющую улыбку. Но и этот – виртуальный – Храпунов не был уверен, что у него получится именно такая улыбка, и не рискнул обернуться…
Он проснулся в холодном поту. Еще какое-то время сомневался, действительно ли проснулся, или это перескок на другой этаж сна.
Нет, таки проснулся, как всегда на будильнике конкретные рассветные семь ноль-ноль, впереди чай и засады автомобильных пробок. Но тут Храпунов вспомнил, что отстранен, имеет вагон-кучу-килограммы свободного времени и торопиться на службу не надо.
Поворочался до восьми, но дрема Максима игнорировала, словно обещанный прогнозом погоды дождь, хотя легкое похмелье после вчерашнего неприкаянного шатания по барам душу