Гак удалился. В дальнейшем его эзотерические достижения стали чередоваться с загадочными романами. О своих девушках он повествовал Додику достаточно скупо. Все больше напирал на их многочисленность и неадекватность поведения.
«Леля такая… – рассказывал он. – Юмористка. Лежим, значит, и я заснул. Вдруг ночью, в темноте, она как раз! Мне тапком по морде… Я ей: чего? А она: извините, не знаете, как проехать к гостинице Россия? Оказалась лунатичка… Будущий математик».
Но он приходил еще много раз, учил Додика со внушением водить рукой по стене, упираться взглядом в спичечный коробок, гипнотизировать муравьев, тараканов и божьих коровок. В конце концов, это надоело обоим. Додик смущенно подозревал, что все это – как-то не то. «Репродуктор» сопел и изыскивал новые тропы.
«Слушай, – сказал он однажды, решительно закурив сигарету, вытащенную у родителя из пальто. – Слушай».
Додик приготовился слушать, на всякий случай подсев поближе к раковине – они совещались на кухне, пока старшие Гаковы «занимались копейкой».
«Помнишь, как мы ездили к Гуне? И как Максим Максимыча…? Опыт, да?»
Додик поежился, но ничего не сказал. Гак заявил:
«Все эти курочки и петушки – чепуха. Нам надо увидеть, как у людей».
Додик испугался.
«Есть у меня один санитар, – продолжал разглагольствовать Гаков. – Он обещал взять нас с собой, когда жмурик наклюнется».
Додик уныло кивнул.
«Только условие: когда копытиться будет, чур не визжать!»
Додик снова кивнул и оставил голову склоненной к плечу. Предприятие ему не очень-то нравилось.
Санитар прорезался скоро. Он был чьим-то братом. За ними заехала «Скорая помощь», и под удивленными взглядами дворовых старух они в нее погрузились. Санитар был очень мрачен. Судя по Гакову, он считал, что и Додик окажется представительным.
«Куда я вас дену на станции? – орал он возмущенно. – Ну, мой сегодня в загуле, а другие врачи?»
Гаков пожимал плечами. Додик грустил.
Но сидеть на станции им не пришлось. Откуда-то позвонили, санитар ворвался в подсобку, где они хоронились, стремительный как ураган, и сияющий, как начищенный апельсин.
«Есть один! Верный случай!»
По дороге – шофер неодобрительно косился на двух малолеток в белых халатах – он рассказал, что они едут «по сердцу». Пациент очень старый.
«Так что взвешивайте на здоровье душу, – закончил он радостно. – На здоровье!»
У Додика клацали зубы. Он и не знал, что они едут взвешивать душу. Гаков распрямил свои плечи, задев при этом какое-то оборудование в машине, как будто он готовился