– Они все здесь! – выдохнула Анарниэлль, и, повернувшись, уткнулась лицом в плечо брата. – Линдир, Таэрас, Лучинэль. Они все еще сражаются. Они…. О, если бы мы могли тогда предвидеть!
Её плечи беззвучно вздрагивали. Сарлис обнял её, не отводя глаз от картины.
– Не нужно, Анэль, не плачь. Нет смысла скорбеть о том, чего уже не исправить.
– Я и не плачу, – эльфийка подняла действительно сухие глаза. – Но, все же, больно вот так вдруг увидеть лица тех, о ком знаешь, что уже никогда их не встретишь.
Её взгляд украдкой скользнул по одной из одетых в серые балахоны фигур. Вера, уже довольно хорошо знакомая с историей эльфийского народа, созерцала развернутое перед ними полотно с совершенно другими чувствами, нежели в первый раз. Тогда она видела на нем просто батальную сцену с участием двух воинств. Но каждая армия состоит из конкретных солдат, со своей собственной судьбой. И события, пересказанные устами тех, кто в них участвовал, перестают быть лишь историческими фактами, и становятся чьей-то трагедией, поражением или победой. Так они и стояли, трое, глядя на озаряемую холодным светом магических шаров, фреску, пока их не окликнул Ори. Ему порядком надоело бесцельно торчать, прислонившись к одной из колонн, и дожидаясь своих спутников. Бесспорно, картина была захватывающа по сюжету, и красива, но ведь они пришли сюда не за тем, чтобы рассматривать разрисованные стены. Они пришли сюда по делу. И Ори это помнил. Бесцеремонно нарушив благоговейную тишину, довгар негромко произнес:
– По-моему, мы здесь по другому поводу. Не заняться ли нам тем, зачем мы сюда явились, а?
Эльфы одновременно повернули головы, и посмотрели на него взглядом, означавшим примерно следующее: «бездушный чурбан». Но Вера, встрепенувшись, кивнула головой.
– Да, надо попытаться выяснить хоть что-то, имеющее отношение к лорелантам.
– У кого? – вопросительно поднял брови Ори.
– Ну-у, не знаю. Можно расспросить слуг, можно просто обыскать замок.
При этих словах Анарниэлль невольно улыбнулась.
– Обыскать?