Дело пернатых. Пессимистическая комедия. Геннадий Пименов

соплеменников-большевиков. Но нашему литератору все нипочем, и за ним в эмиграции не уследить: жизнь подбрасывает ему кучу сюжетов, и он боится их пропустить. Некоторое представление о круге его интересов дают названия книг: «Ночи Варшавы», «Принц и танцовщица», «Ремесло сатаны», «Когда рушатся троны»… Приключенческо-авантюрные романы Н. Н. Брешко-Брешковского в среде русской эмиграции ценятся не меньше, чем раньше в России. Его называют «русским Дюма», сравнивают с Ж. Сименоном. Наш удачливый прозаик принадлежал к категории тех счастливых людей, с которых все как с гуся вода: рухнуло российское государство – значит, быть по сему… Тютчевские слова «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» словно написаны для Брешко-Брешковского, если не слишком вникать в их философский контекст.

      Всего в эмиграции он опубликовал свыше тридцати романов. Однако критики по-прежнему отмечают всеядность писателя, стремление потрафить низким вкусам толпы, отсутствие всяческих принципов. Но, в конце концов, что стоили убеждения, принципы и приличия в те роковые для русских года – разве только подручные средства, чтобы составить новый сюжет!? Наш литературный вития вполне мог поспорить с Плутархом, который как-то, видимо, сдуру сказал: «Ни одно слово не принесло столько пользы, сколько множество несказанных». Не в пример незадачливым софистам из Греции каждое слово писателя, отливалось в ценный металл…

      После замысловатых кульбитов Брешко-Брешковского, славно пожившего и, в конце концов, почившего в хорошем возрасте за границей, следует с особым вниманием присмотреться к породе людей, обладающих собачьим чутьем в литературе. Клоны Б. Б. плодятся со страшной силой, они подобно своему прародителю ради красного словца не пощадят ни отечество, ни мать, ни отца… А уж если толком не знают ни того, ни другого, как в случае с Брешко-Брешковским, если родовая память отсутствует напрочь, то они представляют для русского народа большую опасность. То есть, «враги народа» и есть…

      Как добровольный прокурор прошу определить подсудимому крайнюю меру – по совокупности всех его общественно-опасных деяний. Как адвокат предлагаю принять в расчет его дурную генетику, тяжелое детство и литературную вахту в «белых рядах», а потому не брать на душу грех: пусть Брешко-Брешковский займет свое место на нарах. Но как судья, сознающий значение профилактики преступлений, выношу приговор: всю брехню Брешко-Брешковского к… матери сжечь!..»

      Правдивое слово может не произвести особого впечатления, но может заставить отступиться от неправедных дел или переделывать человека, перелицовывать душу, даже если это тронутое тленом, гнилое нутро: все зависит от того, кто этому слову внимает. Николай Николаевич, как подавляющее большинство, не слишком праведный человек, но, перечитав последний и следом все предыдущие тексты, решил, что сделает доброе дело, если продолжит затянувшийся диспут на свой