Первое, что она увидела, был бревенчатый потолок, на котором ярким пятном отсвечивало рассветное солнце. Сбоку на стене висел лук. Коричневый, красиво изогнутый. Рядом с этим чудом в неприхотливом порядке, но аккуратно располагались на стене колчан со стрелами, длинный меч и ножны с четырьмя метательными ножами, хищно выглядывающими из-под ремней. Сталь лезвий отражала солнечные лучи, проникающие в открытое окно на противоположной стене.
Шерстью пахло от плотного одеяла, которым Вера была укрыта до подмышек, запах цветов источали сухие пучки травы, развешанные над дверью и окном. Из окна в комнату проникали звуки, не свойственные больничной, да и вообще городской обстановке – щебет птиц, ржание лошади, мычание коров, лай собак. И голоса. Говорили мужчины, временами в их разговор вплетался голос женщины, но слов было не разобрать.
– Бред какой-то. Я что, с ума схожу? – ещё не вполне осознавая увиденное, Вера осторожно попыталась приподняться на постели. Голову пронзило резкой болью, и она со стоном опустилась на подушку. Полежав, пока боль не уймется, осторожно повернулась на бок, сбросила одеяло, и опустила ноги на деревянный пол.
Тело после долгой неподвижности подчинялось вяло и неохотно, как чужое. Каждое усилие отзывалось тупой болью в правой половине головы. Опустив взгляд, Вера обнаружила на сильно похудевшем теле бледные синяки. Осознав, что она совершенно голая, Вера принялась оглядывать комнату в поисках какой-нибудь накидки. У окна, в которое восходящее солнце щедро лило свои розовые лучи, стояли стол, сундук и скамья. На сундуке аккуратной стопкой была сложена одежда. В состоянии, близком к обмороку, превозмогая сильнейшую слабость и придерживаясь рукой за стену, Вера добралась до сундука и протянула руку за верхней вещью в стопке. Ею оказалась белая рубашка.
– Не мала ли? – с сомнением подумала Вера, носившая пятьдесят второй размер одежды. Но рубаха на удивление свободно окутала тело до колен. Ноги дрожали, и Вера опустилась на скамью. Её взгляд остановился на металлическом подносе, который, как зеркало, отражал стоявшие на нем кувшин и кубок. Вера неуклюжим рывком подтянула поднос к себе, кувшин опрокинулся, и по столу потекла вода. Держа поднос обеими руками, Вера заглянула в него.
Из овала не неё смотрела девушка лет двадцати. По плечам свободно разметались длинные, спутанные, давно не мытые волосы цвета осенних кленовых листьев. Густые брови недоуменно приподнялись, а яркие зелёные глаза под ними смотрели с ужасом и непониманием. Потрескавшиеся сухие губы кривились, открывая белые ровные зубы с чуть удлиненными верхними клыками. Правая сторона исхудавшего, с ввалившимися щеками, лица была отмечена большим, уже затянувшимся порезом, шедшим от виска к нижней скуле. Рука