Отец Александр был большим книгочеем. Он читал на многих языках. Сложной литературы для него не существовало. При этом ему нравился и тот увлекательный жанр, который принято обозначать словами «приключения и фантастика» (как тут не вспомнить про оборотную сторону шкафа у диванчика). Жанр, вплетающий в житейские обстоятельства притчу и символ. Жанр, использующий движение сюжета вместо назидания. Жанр ироничный и непредсказуемый.
Не удивительно, что отец Александр любил книги Грэма Грина – высочайшего профессионала приключенческого жанра и вместе с тем мастера, умеющего наполнять свои книги тем, ради чего и стоит их писать: осмыслением жизни. Писателя-христианина (католика, но это не пугало отца Александра, ставящего христианство выше конфессиональных перегородок). Писателя, особо внимательного к миру социальных надежд и иллюзий.
«Сила и слава» – это роман о священнике. О священнике в стране победившей революции. Революция присутствует здесь прежде всего как некое стихийное безликое явление, переворачивающее привычную человеческую жизнь. Религия запрещена. Священников или женят, вынуждая тем самым нарушить обет безбрачия и расстаться с саном, или – казнят. Есть и ещё один выход для священника – убежать из страны.
Герой романа не является героем по натуре. Но он священник. Он не может сложить с себя сан. Не может бросить своих прихожан, оставить их без причастия, без крещения и венчания. И он поневоле превращается в героя, становится, так сказать, катакомбным священником. Скрываясь от революционной власти, тихо делает то, что должен делать…
О священстве отец Александр говорил так: «Когда меня рукополагали в священники, епископ возложил мне руки на голову. И ему епископ возложил когда-то руки на голову. И эта живая цепочка тянется сквозь века. И восходит к Иисусу Христу, благословившему на служение апостолов. Разве я могу не ощущать каждое мгновение эту живую цепочку?..»
Книги отца Александра становятся всё более известны, и его писательская слава может заслонить собой его священническую деятельность. Но он был прежде всего именно священником. Дело не только в огромном количестве его духовных детей, превративших храм Сретенья в Новой Деревне в один из духовных центров просыпающейся России. Дело не только в хорошо известных именах. Дело в том, что он никогда никому не отказывал в духовной помощи, будь то посещение больного в приходе (к которому следует отнести, может быть, и особую, «новодеревенскую» Москву, разбросанную по всей географической Москве) или разговор о смысле жизни с тем, кто не мог сам освободиться от болезненного безверия – десятилетиями насаждаемой болезни.
Священник из «Силы и славы» прячется и боится быть пойманным. Но он не может перестать быть священником. Паства его, лишённая прежних духовных водителей (кто казнён,