– Жалость – удел слабых, Наллаэн. Он мужчина, и нуждается не в жалости, а в силе и воспитании.
Тонкими пальцами ухватившись за края бадьи, взбивая ногами воду в попытке подняться, юноша застонал.
– Прошу вас, господин…. Умоляю! Не делайте этого.
Гилэстэл непонимающе свел брови.
– Чего не делать?
Астид замер в бадье, обхватив себя руками, закусил губу, зажмурился и едва слышно прошептал:
– Не трогайте меня…. Пожалуйста.
Взгляд Гилэстэла потемнел, когда он понял, чего боится юноша.
– Успокойся, Астид. Я предпочитаю девушек, а не мальчиков. С чего ты вообще решил, что я собираюсь тебя …трогать?
Астид недоверчиво покосился на князя и стыдливо отвел глаза. Гилэстэл взглянул на девушку, и та послушно поднялась и ушла.
– Ну? – Гилэстэл облокотился на край бадьи. – Я жду. Что случилось?
Вода остывала. Астид молчал. Гилэстэл вздохнул.
– Не хочешь – не говори. Обещаю – я тебя не трону. Ты мне нравишься, мальчик, но эта приязнь касается не твоего хилого тела, а твоего таланта. Я видел, как ты украл нож у того раззявы, и был весьма впечатлен. И я могу сделать тебя сильным не только телом, но и разумом, помочь им войти в гармонию друг с другом. Я могу сделать так, что глядя на тебя, люди будут испытывать к тебе не жалость, а трепет, уважение и даже страх. Но ты должен научиться мне доверять. Всецело и безоговорочно.
Гилэстэл оттолкнулся от бадьи и направился к двери. Голос Астида, прерывающийся от волнения, остановил его.
– Это был благородный эльф. Он останавливался в «Златолесском вепре» прошлым летом. Хозяин отправил меня приготовить ему купальню, и…. Но тот господин меня не бил. Это сделал хозяин, когда я убежал. Потом привел меня обратно, велел отмыться и сделать то, что прикажет благородный господин. Мне позволили есть досыта с одного стола с ним. А после всего тот постоялец подарил мне новую одежду. Но хозяин все равно её забрал.
Гилэстэл выслушал исповедь, не обернувшись, и молча вышел из купальни.
Неподвижно лежа в мягкой постели на свежих простынях, в белоснежной рубашке, пахнущий мылом и розовым маслом, Астид смотрел в потолок. Густел вечерний сумрак. На оконном стекле подрагивали отсветы из окна дома, что стоял напротив. Приглушенный шум из трактирного зала не отвлекал от мыслей, что текли в его голове. Странный поворот в судьбе выдернул его из привычного мира страха и боли. Он привык бояться, привык испытывать недоверие, неприязнь, зависть, злость. Он привык быть рабом. И теперь не знал, как воспринимать то, что происходит с ним. Свобода приносит неизвестность, которая тяготит больше, чем страх. Кто знает, что принесет будущее?
Астид вылез из-под одеяла, подошел к двери и задвинул засов. Потом вернулся в постель, закрыл глаза и быстро уснул. Сон его был непривычно крепок и безмятежен.