Освещённая узким лучом света Анири застывает посередине сцены, любуясь на себя в зеркало. А по краям сцены – два луча выхватывают Бабушку и Римовалса.
Бабушка: Кто обольщал когда-нибудь так женщин?
Римовалс: Кто женщину так обольстить сумел?
Оба говорят напористо, торжествующе, резко.
Римовалс: Она моя! Но не нужна надолго!
Бабушка: Против меня был Бог, и суд, и совесть…
Римовалс: И не было друзей, чтоб мне помочь…
Бабушка: Один лишь дьявол да притворный вид!
Римовалс: Мир – и ничто. И всё ж она моя!
Бабушка: Мир – и ничто. И всё ж она моя!
Ну почему же, почему я никогда никого не соблазнил! Даже Раису Павловну не пришлось… Как-то всё само собой произошло, для меня по крайней мере. Три года разницы, да я и не первым был… Уж на что великий человек Шекспир, а судьба такая же, наверное… Не зря поговаривают, что леди Макбет по характеру – вылитая Энн Хатауэй…
Устал я. Сколько страниц отгрохал за три месяца. Сидел вечерами как проклятый, ни одного нового лица не видел. Ну теперь нагляжусь. В агитколлектив записали! А выборы в районные Советы на носу. Завтра пойду по квартирам списки сверять. Я на себя весь свой дом взял. Два подъезда, три этажа, двадцать четыре квартиры. И ни одной Квартиры! И Бабушки ни одной, хотя бабусь хватает.
Погляжу по списку. Девятьсот шестой год, девятьсот двенадцатый. О, рекордсменка! Мария Никитична Смелкова, год рождения 1895. Как раз в той самой квартире, за стенкой… Она там старшая. А вообще состав странный. Коваленко Вера Афанасьевна, 1915-го, Богданова Надежда Афанасьевна, 1922-го, Семеновская Фаня Моисеевна, 1920-го, Свободина Татьяна Александровна, 1940-го, Крымова Мария Сергеевна, 1952-го. И ведь не коммуналка! Не квартира, а детективный роман: не поймёшь, кто кому кем приходится.
С Коваленко и Богдановой всё ясно: обе Афанасьевны, очевидно, сёстры. Крымова – наверняка чья-то дочка. Свободина, наверное, тоже. Но почему разные фамилии? Где мужики? И откуда взялась Семеновская?..
И кто из них Голос?
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА СТАРШЕГО БАТИ СРАЖЕНИЙ ХИРДИРФА, ОРДЕНОНОСЦА
(Приложение к Четвёртой Беседе в Центральных Рекреациях Дома Дружбы)
Хвала Великой Бабушке!
Особый Квинтет уже вынес мне приговор, не подлежащий обжалованью. Предатели, вы ещё пожалеете об этом! Вы побоялись отказать мне в письменных принадлежностях, и вы побоитесь завтра, после моей казни, уничтожить материалы Бесед. Моя записка – последний вызов вам, жалкие трусы!
Я