– Мы все о ней думаем.
– Нет, не то… Ты ведь не член Семьи?
– Нет, ты же знаешь.
– И я не член…
– На что ты намекаешь?
– Слушай, почему ты идёшь против Бабушки? Ведь вы же много лет…
– Ты что, ревнуешь?
– Просто хочу понять.
– Женщину понять очень просто. Он надоел мне.
– Давно?
– Уже года три.
– На что ты надеешься? Ведь сейчас ты – ближе, чем кто-либо, к самому верху. Выше уже некуда.
– А я хочу выше.
– Выше? Ты что же, метишь в Бабушки?! Но это же не реально!
– Ты не зря завёл разговор о Семье.
– Я ничего не делаю зря. Но в Бабушки метит Римовалс, ты это знаешь.
– Ты поддержишь его?
– Да. Почти до конца.
– Почти?
– До того момента, когда ему останется один шаг до цели.
– А дальше?
– Если б я не помнил наизусть твоё досье, то решил бы, что взял в постель наивную девчонку из деревушки.
– Значит – ты?
– Да.
– А я – на нынешней роли?
– Поэтому я и спросил, почему ты идёшь против Бабушки.
– Откровенность за откровенность, милый. Я не вольна в себе. Мои неугомонные сёстры его терпеть не могут. Они хотят вернуть женскую власть, как это было раньше, при первой, настоящей Бабушке.
– Значит – бой с нами?
– Ты очаровательно догадлив.
– И ты пойдёшь против нас? Против меня?
– Признаться, очень не хотелось бы, но…
– И ты не была бы довольна нынешним местом? При мне, конечно.
– Я, кажется, становлюсь никудышным политиком… Может быть, это старость?
– Нет, это любовь.
– Да, да, да, да! Не просто довольна, я была бы счастлива – слышишь?! Но только – всё по-иному! К чёрту этот страх иных миров, этот застой, эту косность гнусную, эту глупую бабушкину демагогию! Геликоптеры Муана раздвинут для нас рамки мира, наша армия – сильнейшая в мире! – пойдёт на штурм новых и новых земель. Мы вооружим всех, и вооружим отлично! Мы бросим их завоёвывать другие острова! Что нам этот жалкий клочок суши! Впереди – целый мир, и мы будем властвовать над ним – ты и я!.. Но ты не зря спросил про Семью…
– Мы не члены Семьи…
– Стать ими или…?
– Или.
– Всех?
И Йердна ответил очень медленно и так уверенно, что Агни всей кожей ощутила кремневый стержень его души.
Затемнение.
КОНЕЦ КИНОСЦЕНАРИЯ
Что же это делается? А?! Ну что за бестолковщина такая, чёрт побери! Ненавижу этот праздник – 8 Марта, ох, как ненавижу! И всё почему? Из-за цветов! Что за бездельники этим делом распоряжаются?! Ох, хотел бы я их увидеть! Нет, я бы их бить не стал, я бы просто, как Райкин говорит, им в глаза посмотрел. С каждым годом всё хуже и хуже. Ведь население в Москве за год не удваивается, а цветов будто меньше и меньше. На всех перекрёстках – очереди по сто человек, на Калининском у цветочного – форменное смертоубийство. Ну а частник