– Ну уж, это не ваше дело мне указывать.
– Не мое, матушка. За то и говорю, язык поганый отрезать надо.
– И про меня, верно, судачили?
– А то как же, матушка? Пьяному разговору без бабы нельзя.
Храповицкий не выдержал:
– Опомнитесь, сударь, перед вами российская императрица!
Тот даже привстал в недоумении.
– Нешто она не баба? Самая что ни есть. У нас таких кралей в красный угол садят, чтобы любоваться. Казаки в этом толк знают. Баба! Только не простая, а первая на всю империю.
Екатерина покрылась легким румянцем.
– Оставьте его, Адам Васильевич. И что же обо мне говорили?
Генерал помолчал, опустив голову, потом ударил ею об пол.
– Смилуйся, матушка, отрежь язык мой поганый.
– Верно, пакости какие-нибудь?
– Как можно, матушка, о богоданной царице такое говорить? Меня бы в одночасье громом поразило. Нет, окромя вольных речей ничего худого не было.
– Ну, так расскажите все, только сохраняйте приличия.
Генерал встряхнул головой и осторожно начал:
– Я этому старику так сказал: всем, говорю, наша матушка-государыня хороша, слажена-сделана – посмотреть любо-дорого, катится мягко, без скрипа, как искусная бричка…
– Я же вас просила, – укоризненно воскликнула Екатерина и посмотрела на Храповицкого.
Тот сделал успокаивающий жест и пояснил:
– Бричка – это навроде кареты.
– Вот-вот, – продолжил генерал, – всем, говорю, хороша бричка, только передок слабоват. Много в ней народу поездило, а вот казаку не пришлось. Изрядно в том, говорю, наша государыня потеряла, потому как нет на свете справнее человека, нежели донской казак…
– Довольно! – огневалась Екатерина. – Ваше бесстыдство переходит все границы. Кто дал вам право заглядывать в сокрытые для постороннего глаза места?
– Сам господь, – громко сказал не потерявший присутствия духа генерал. Сказал так убежденно, что Екатерина осеклась. – Сам господь, – повторил тот, – ведь это он вознес тебя над всеми. А если на бабу снизу вверх смотреть, что прежде всего видно?
Он победно задрал голову да еще рот приоткрыл. Императрица на мгновение представила толпу глазеющих обывателей и рассмеялась. Смех не раз выручал ее в затруднительных случаях.
– Ваша логика примитивна, но очень наглядна, – сказала она, – теперь понятно, почему ходит столько сплетен… Что же касается казаков, то, возможно, вы и правы. Я слышала, что это весьма мужественный народ. Жаль, что время ушло.
– Грех так говорить, матушка. Ты вон у нас какая красавица, в самой женской сладости.
И снова Екатерина зарделась. Она давно отучила окружающих от грубой лести, заставив завертывать предназначавшиеся