Под нами была только планета.
Медленно вращаясь, я снова увидел кабину. Она все еще удерживалась на нити, продолжая уходить вверх, уменьшаясь с каждой секундой по мере моего падения. Затем – едва уловимое появление второй кабины, которая двигалась вверх по нити на нормальной скорости, и тотчас ослепительная, точно ядерный взрыв, вспышка.
Но вот свет погас, и не осталось ничего, даже нити.
Глава 4
Небесному Хаусманну было три года, когда он увидел свет.
Позднее, уже зрелым мужчиной, он будет считать это своим первым отчетливым воспоминанием, которое можно соотнести со временем и местом и которое определенно имеет отношение к реальному миру, – в отличие от иллюзий, обитающих на призрачной границе, что отделяет реальный мир от фантазий ребенка.
Родители запретили ему покидать детскую. Он проявил непослушание, отправившись в дельфинарий, – это темное и сырое место в чреве гигантского корабля «Сантьяго» считалось запретным. Но, по сути, мальчика соблазнила Констанца, которая провела его по лабиринту железнодорожных тоннелей, крытых переходов, пандусов и лестниц туда, где спрятали дельфинов. Констанца была лишь двумя-тремя годами старше Небесного, но казалась ему почти взрослой и запредельно умной. Все твердили, что эта девочка – гений, что однажды – возможно, когда Флотилия завершит свое долгое неспешное путешествие, – она станет капитаном. Это говорилось полушутя, но в то же время почти серьезно. Небесный мечтал, чтобы Констанца назначила его своим помощником, когда этот день наступит. Чтобы они сидели вдвоем перед панелью управления в главной рубке, которую он никогда не видел. Мечта не казалась смешной: взрослые постоянно твердили ему, что он тоже необычайно одаренный ребенок. Даже Констанца иногда поражалась возникавшим у него идеям. Но позже Небесный напоминал себе, что, несмотря на весь свой ум, Констанца не безупречна. Она узнала, как добраться до дельфинария, не попадаясь никому на глаза, но едва ли придумала способ вернуться незамеченными.
Впрочем, приключение того стоило.
– Взрослые их не любят, – сказала Констанца, когда они подошли к резервуару с дельфинами. – Хотят, чтобы дельфинов вообще не было.
Они стояли на скользкой от воды дренажной решетке. Резервуар представлял собой высокий стеклянный аквариум, залитый мертвенно-бледным светом, и уходил на десятки метров в темноту трюма. Небесный вгляделся в полумрак. Дельфины казались далекими серыми тенями в бирюзовой толще воды, их силуэты постоянно исчезали, дробясь на части, и вновь возникали среди причудливой игры бликов. Они казались не живыми существами, а скорее странными фигурами, отлитыми из мыла, – скользкими и не вполне реальными.
Небесный прижал ладонь к стеклу:
– Как можно не любить дельфинов?
– Знаешь, Небесный, с ними что-то не то, – сдержанно отозвалась Констанца. – Это не те дельфины, которые были на корабле,