Он поставил точку, поднялся и, оставив «сочинение» на экзаменаторском столе, пошел к выходу.
– Погоди! – нервно сказала надзирающая преподавательница. Встала в дверях, почти перегородив дорогу: – Погоди… Трудные темы? Ты не дописал? Ты чего-то не понял? Не надо нервничать. Я могу принести новый листок, и ты заново напишешь, время еще есть…
– Спасибо, – сказал Влад с сожалением. – Я полностью раскрыл тему… больше мне сказать нечего.
И, выйдя на улицу, вдруг подумал: а почему незнакомая тетушка так о нем печется? Он же впервые в жизни ее видит…
– Тебя зачислили, – сказала мама.
С утра они были в Музее изобразительного искусства. Потом замечательно погуляли по зеленым склонам городского парка, а вечером – в двадцать два десять – у них поезд на Старгород. Влад уже взял билеты.
Сорок минут назад мама вышла как бы за хлебом – но оказалось, что списки поступивших уже вывесили.
– Тебя зачислили, – повторила мама со священным ужасом. – Молодец, Владка…
Он задвинул наполовину упакованный чемодан под хлипкую раскладушку, служившую ему спальным местом вот уже почти месяц.
– Ты не ошиблась? – спросил безнадежно.
Мама замахала руками, как ветряная мельница в бурю.
Билеты в Старгород лежали в заднем кармане брюк. Экзамены в мединститут начинаются послезавтра…
– Такой сумасшедший конкурс, – тихо сказала мама. – Я не верила ни минуты… Ты что же, не рад?
– Рад, – сказал Влад и сел на раскладушку. Не стоило этого делать; алюминиевые трубочки, запросто выдерживающие абитуриента, под студентом подвернулись и сложились сами собой; если бы не чемодан – Влад отшиб бы себе мягкое место.
Может быть, он успел привязать к себе приемную комиссию?
Невозможно. Они и видели-то его всего четыре раза… На расстоянии, в течение пяти-шести минут… Нет, не может быть, нереально.
Что же он, получается… талантлив?
– Одаренные люди часто не вписываются в общепринятые рамки, – самодовольно сказал профессор. – Вы – безусловно одаренный человек, Палий… Однако, чтобы достичь чего-то в нашем ремесле, необходим труд, труд и еще раз труд.
Профессор был высок, красив и элегантен до последней детали. Даже платок, которым он протирал очки, был элегантен каждой каемочкой. В кабинете стоял элегантный запах одеколона пополам с застоявшимся табачным духом.
Влад был польщен.
Умом он понимал, что следует извиниться, забрать документы и бежать сломя голову, – однако лесть расслабляла, подобно теплой ванне. Влад плыл и купался в осознании собственной исключительности; оказывается, он талантлив. Его дерзость милостиво сочли за проявление яркой индивидуальности.
Это судьба, думал Влад, глядя, как затейливо шевелятся седые усы профессора, когда тот разговаривает.