Глава 1. Новая работа
Я сидела на кровати и нервно мяла кофту, которую приготовилась надеть.
Вчера, по строгому велению тети, Марджи, явившись в мою комнату с привычным скудным ужином, заявила, что в шесть утра за мной заедут и я отправлюсь отрабатывать «безграничное великодушие и щедрость госпожи Беатрис». Насчет того, где мне придется их отрабатывать, она напрочь отказалась что-то говорить, отделавшись привычным глухим бормотанием. И хотя я обещала себе, что буду относиться к этому прохладно, состояние неизвестности заставляло меня нервничать. По опыту я знала, что миссис Джеймс постарается сделать все, чтобы эта работа оказалась для меня сущим мучением.
С того бала по случаю окончания учебного года прошел почти целый месяц. Настал конец июля, но теплые дни по-прежнему были редкостью, поэтому в моей комнате до сих приходилось топить камин. Из недовольного ворчания старой экономки следовало, что миссис Джеймс на пару с тетей планировали отправить меня на работу сразу после бала. Однако с большим нежеланием уступили доктору, который настаивал на том, что моему бедру, несмотря на все медицинские чудеса красных, еще требовался покой. Поэтому эти несколько недель я провела в своей комнате, совершенно отрезанная от того, что происходило снаружи. В доме стояла какая-то гнетущая тишина. Майк и Николь уехали сразу после бала, дядя тоже отсутствовал на каких-то нескончаемых командировках. А тетя целыми днями возлежала под пледом в гостиной, напрочь игнорируя мое существование. Так что, кроме ворчливой горничной, мне совершенно не с кем было поговорить. Весь мой мир в течение этого времени сводился к запертому пространству комнаты. И это было невыносимо.
К тому же, словно чувствуя, что я могу что-то вытворить, доктор строго-настрого запретил мне много ходить или совершать физические нагрузки, пояснив, что это чревато неприятностями. Да и без его настойчивых предписаний я понимала, что лучше не рисковать. Поэтому каждый вечер, стоя перед открытым окном, подолгу вглядывалась в чернеющий в сумерках лес.
Я не видела волка с того самого дня, как он спас меня на соревновании. И меня снедала тревога. Смог ли он благополучно добраться домой? В памяти всплывали его хрипение и стертые в кровь лапы, когда он нес меня на себе, спасая от травли, которую устроили на меня красные. Уже тогда сил у него почти не осталось. А что, если с тех пор что-то произошло? Я не раз пыталась воссоздать в памяти те места, где мы мчались от погони. Были ли там камеры? Заметили ли его? Знают ли о нем учителя? Но образы той ночи по-прежнему оставались мутными и расплывчатыми. Словно я видела плохой сон, который мое сознание наотрез отказывалось воспроизводить заново.
Наконец с улицы донесся