Я пожал плечами.
– Ну, и что это доказывает? Только то, то секретарша задержалась на работе. И, что – обязательно с целью убийства своего начальника? И как бы она засунула в петлю такого борова? Разумнее предположить, что она пришла «совокупиться на дорожку».
– В шубе?! – наморщил лоб «Важняк».
– Я же говорю: «на дорожку»!.. Кстати, ты установил, был прокурор в этот момент на работе, или нет?
– Так точно, шеф. И не только на работе, но и у себя
в кабинете.
– «Откуда дровишки»?
– Уборщица «поделились», – хмыкнул «Важняк».
Я прошёлся ладонью по гладко выбритому подбородку.
– А какого хрена он делал на работе «после работы»? Ведь прежде, насколько я знаю, он не был замечен в причастности «к стахановскому движению»? Его в кабинет и палкой нельзя было загнать – разве, что собственной «палкой», навострённой на какую-нибудь «дыру»? Поспрошай уборщицу, может, ещё немножко «дровишек подкинет»?
– Уже, шеф.
Теперь была моя очередь усмехнуться – и я её не пропустил.
– «Чтобы два раза не ходить»?
– Точно так! Она сказала, что начальник почему-то сильно нервничал, и «попросил её матом», когда она просунулась в кабинет с ведром и шваброй. Её удивила не «просьба»: начальник был в своём репертуаре. Её удивил вид прокурора, грызущего ногти. У неё сложилось впечатление – ну, это я даю литературную редакцию её рассказу…
– Ну, понятно, понятно, не отвлекайся!
– Так, вот: у неё сложилось впечатление, что прокурор кого-то ждал.
Я задумался лишь на мгновение.
– Ну-ка, давай сюда девицу! И снимите вы этого борова: хватит уже ему мозолить глаза!
Последнее указание, исполненное с качественным раздражением, адресовалась оперативникам: мужики откровенно скучали в коридоре.
– Но под моим руководством! – включился судмедэксперт.
– Валяйте! – буркнул я.
Через минуту тело покойного было предано… наборному финскому паркету. «Важняк» с секретаршей подгадали под самый торжественный момент, когда тело, всё ещё с петлёй на шее и с болтающимся обрывком верёвки, оказалось на руках «не совсем родных и близких».
Насладившись зрелищем, я повернулся к секретарше, которая дополнительно к слезам протекла и тушью, густо теперь размазанной по лицу.
– Кого ждал прокурор в кабинете после окончания работы?
Девица вздрогнула, и испуганно вспорхнула глазами из-под наращенных ресниц.
– Я не знаю… Я ушла с работы вместе со всеми…
– Но прокурор оставался в кабинете?
– Кажется, да.
– «Кажется» – или «да»?
– Да.
Меня почему-то не удивило то, что секретарша не стала морщить узенький лоб, а лишь ниже опустила голову. Девица, похоже, уже