– Были еще «охотники» до чужих жен, но так как городок даже с деревней не мог сравниться по степени осведомленности всех обо всем, этот вид развлечений обычно быстро пресекался на корню, – добавил Светлов.
– Так что же там вас держало?
– Ты забыл, как было при СССР? – Возмутился Светлов, – жили, куда послала Родина, в основном от полетов до полетов, – а что ещё нужно было летчику, с детства грезившему небом?
– Понятно! – Согласился Полуянов, – ну и что дальше?
– Сейчас поймешь, – продолжал пенсионер, – в пяти километрах езды от городка по желтой, разбитой «Уралами» степной дороге, располагался наш аэродром. Там же были казармы солдат, гаражи спецмашин батальона обеспечения полетов, склады, столовая, классы предполетной подготовки и т. д. – вспоминал Светлов.
– Далеко! – Поддержал разговор Полуянов.
– Летал я тогда на «Су-27», – продолжал Светлов, – летали много и часто, не так, как это принято сейчас в авиации, когда керосин стал дороже, чем боеготовность. – Район полетов был в основном степь, пустыня. Ориентиров очень мало. Природа суровая, ни лесов, ни озер, рек очень мало, редкая растительность. Горы, выжженные солнцем холмы, – Светлов замолчал, погрузившись в далекую молодость.
– Говори, Коля – не выдержал Полуянов. Все это я, можно сказать, тоже видел, когда мотался по гарнизонам.
– Да, а помнишь, как встретились? – Засмеялся Светлов, – весело было!
– Помню ли я? – Обиделся Полуянов, – продолжай лучше, а то я тебе сейчас накостыляю.
– Ладно, не дуйся, журналист, я не хотел тебя обидеть, слушай дальше:
– В один из дневных полетов очередной раз взлетел, вышел в зону, выполняя полетное задание. Высота и скорость расчетная. Ничто не указывало на какие-то сложности, всё было, как обычно, полет проходил по плану. По мере выполнения задач я докладывал руководителю полетов, получал указания. Где-то в восьмидесяти километрах от аэродрома попал в очень густую облачность. Неожиданно что-то случилось со связью. Помехи были такие, как если бы с обычным радиоприемником рядом работала электросварка, – кроме треска, шипения, ничего не стало слышно. Указания руководителя полетов с командно-диспетчерского пункта не прослушивались. Они меня тоже не слышали. Приборы контроля и автоматика двигателей сошли с ума. Управлять стало невозможно, самолет бросало, как щепку в горном потоке, всё кружилось в бешеном темпе.
– И как ты это воспринял?
– Такое иногда случается в сильную грозу, когда молния попадает в воздушное судно, и он становится как огромный конденсатор. Но в том-то было и дело, что никаких грозовых признаков не наблюдалось, – вспоминал Светлов. В общем, я попытался принять решение возвращаться, – продолжал он, – лёту мне до аэродрома, с учетом гашения скорости и захода на посадку было от силы десять – двенадцать минут. Поэтому я особенно