Последовав её совету, я присел в углу и опустил голову. Через несколько минут, когда неприятные симптомы стали проходить, я поднялся и взглянул на девушку. Она всё ещё стояла рядом.
– Пошли завтракать.
Моё предложение было одобрено и мы, пройдя в вагон-ресторан, уселись за свободный столик. Есть не хотелось. Мало того что в последние дни аппетит и так отсутствовал, так ещё и последствия перекура оставили в организме неприятный осадок. Я заказал солянку, Нелли салат и чай с куском творожного пирога. Даже жуя, она умудрялась что-то рассказывать, причём у неё это получалось очень интересно. Смотря на неё при дневном свете, я отметил, что она очень даже симпатична, примерно моего возраста, однако обручального кольца на пальце я не заметил, да и в её разговоре не проскакивала тема замужества. По окончании трапезы я отверг её попытки оплатить счёт и, объяснив, что угощаю, расплатился с официантом.
Я вновь лежал на верхней полке и смотрел в потолок. Тюрьма. Именно и за неё я и сбежал с места трагедии. Я испугался попасть в исправительное учреждение, хотя моё место сейчас было именно там. Исправительное учреждение, смешно. Что оно может исправить? Неужели выходя оттуда, человек действительно может сказать – да я осознал степень своей вины и полностью исправился. Получается как в детстве: ты виноват, ты должен исправиться. И ты соглашаешься, говоря, что больше не будешь так делать. Бред. По сути, исправить ситуацию значит повернуть её вспять, вопреки всем земным законам, но это не возможно. Тогда о каком исправлении может идти речь? Понести ответственность, как сформулировано в уголовном кодексе? Тоже не то. Ответственность перед самим собой – вот самая тяжкая ноша, хотя для многих это пустой звук. А тюрьма – она ничего не может исправить. Должно быть какое-то определение вины, должно быть и наказание, но в другой форме. Форме некоего неведомого служения во имя тех с кем ты поступил неправильно. Или…
Я почувствовал чьё-то прикосновение и повернул голову. Нелли звала меня на перекур. На этот раз я ограничился несколькими короткими затяжками. Моя попутчица без умолку щебетала. Она работала заведующей городской библиотекой и, как я заметил, была весьма довольна своей работой. А ещё она собиралась усыновить ребёнка из интерната, так как собственных детей иметь не могла. За получасовую беседу я вкратце узнал почти все её жизненные аспекты. Меня всегда удивляло, как люди вот так просто, с абсолютно незнакомым человеком могут делиться самым сокровенным. Интересная девушка с нетипичным для провинции именем, у нас по большей степени всё Веры да Нади.
День протекал попеременно, меняя декорации с постельной полки на прокуренный тамбур и обратно. В обед мы с моей новой знакомой вновь посетили вагон-ресторан. Чтобы отвлечься от мыслей я попросил у Нелли книгу, и получил какой-то фантастический рассказ о вечном противоборстве добра и зла, который вновь вверг меня в круговорот раздумий. Там говорилось, что человек уже рождается с заложенной программой, и ему заранее предопределено быть добрым или злым, хорошим