– А чего к ней переехать не хочешь. Или не приглашает?
– Давно завёт, – Нелли невольно махнула рукой. – Да только не люблю я Москву.
– Это что-то новенькое, – отметил я. – Обычно всё происходит наоборот. Большинство людей питает к этому городу глубокие чувства, даже ни разу там не побывав.
– Знаю, – Нелли хитро прищурилась. – А сам-то чего? Жизнь в столице не сложилась?
– Ну, что-то вроде того, – мой взгляд опустился вниз, и Нелли это заметила.
– Вот видишь. Злая она – Москва-то.
– Ладно, – я решил не развивать больную для себя тему и повернулся к двери. – Пойдём, что-то меня в сон клонит, завтра поболтаем.
Зайдя в купе, Нелли взяла косметичку и направилась в туалет. Я залез на свою полку, улегся на живот и уставился в окно. В темноте позднего вечера за окном проносились разнообразные пейзажи, рассмотреть которые не представлялось возможным. Весь этот вид проносящихся перед глазами российских просторов и широт всё равно как-то притягивал. Пожалуй, это можно сравнить только с притягательной силой камина. Мне действительно хотелось спать. Я лёг на спину, сложил руки за головой и устало прикрыл глаза. Монотонный стук колёс и лёгкое покачивание вагона убаюкивало не хуже колыбельной.
18 сентября
Я шагал по ночному городу тихо и не спеша. Если бы кто-нибудь спросил, зачем я здесь и куда иду, я бы вряд ли смог ответить. Ноги вели сами, а на душе было спокойно. Обернувшись по сторонам, я отметил небывалую для столицы тишину. Ни одного прохожего, полное отсутствие автомобилей, как будто в эту минуту я гулял абсолютно один по пустынным московским улицам. Но я не нашёл это странным, а принял как должное, продолжая наслаждаться прогулкой, вдыхая слегка влажный воздух наступающей осени. Неожиданно откуда-то спереди донёсся бешеный визг тормозов, и я отчётливо услышал глухой удар. Гармония пешей прогулки была разрушена в один миг. Давящее чувство невнятной тревоги полностью охватило меня. Мои ноги продолжали вести меня вперёд. Я пытался остановиться. Не знаю почему, но мне хотелось развернуться и со всех ног бежать в обратном направлении. Через несколько секунд я замер. Из арки выбежал мальчик лет семи, его одежда была изорвана, а лицо испачкано кровью. Совершено не обращая на меня внимания, он промчался через дорогу и, подбежав к таксофону, схватил трубку. Я, онемев, стоял и смотрел на него не в силах пошевелиться и отвести взгляд. Мальчик настойчиво набирал какие-то цифры, но было видно, что у него что-то не получается. Он стоял на носочках и всё пытался куда-то дозвониться. Через какое-то время его рука с зажатой телефонной трубкой безвольно повисла, он обречённо опустил голову и повернулся. Мальчишка поднял окровавленное лицо, и наши взгляды встретились. В его глазах вспыхнул отчётливый огонёк надежды. Он смотрел на меня молящим взглядом и протягивал трубку. Я стоял не в силах пошевелиться. Попытавшись сбросить с себя жуткое оцепенение, мой взгляд упал на руки. Меня охватил небывалый ужас, все мои ладони были в крови. Она словно появлялась из ниоткуда и, стекая, большими каплями падала на тротуарную плитку. Я перевёл взгляд на ноги и