Мистер Руни снял шляпу, продемонстрировав свои насквозь мокрые матовые волосы. Где-то в глубине его сознания на мгновение забрезжила картина окружающей действительности.
– Нам нужно ехать обратно в школу, – произнес он серьезным и неуверенным тоном.
– Но ведь там еще целый акт! – в ужасе возразил Бэзил. – Я должен досмотреть последний акт!
Покачнувшись, мистер Руни посмотрел на Бэзила, смутно понимая, что отдал себя целиком и полностью в руки этого мальчишки.
– Ну, ладно, – согласился он. – Я пойду пока где-нибудь поем. Встречаемся у бокового выхода!
Он резко развернулся, прошел, пошатываясь, по лестнице и, не раздумывая, завернул в соседний с театром бар. Потрясенный Бэзил пошел обратно в зрительный зал.
Сад на крыше дома мистера Ван-Астора. Ночь.
Прошло полчаса. Все в конце концов должно было кончиться хорошо. Выступал комик – после слез был самый подходящий момент посмеяться, – и яркое тропическое небо сулило скорое блаженство. Еще один красивый и жалобный дуэт, и внезапно долгий миг несравненной красоты закончился.
Бэзил вышел в фойе и задумчиво постоял, глядя, как мимо проходят зрители. Письмо матери и этот мюзикл очистили его разум от горечи и мстительности – он вновь стал самим собой, и ему захотелось поступать исключительно правильно. Он думал о том, будет ли правильно доставить мистера Руни обратно в школу? Он пошел к бару, убавляя шаг по мере приближения; дойдя до двери, он робко ее приоткрыл и заглянул внутрь. Увидеть удалось лишь одно – среди пьющих у стойки мистера Руни не было. Бэзил прошел немного по улице, вернулся и вновь попробовал войти. Чувствовал он себя так, словно дверь могла его укусить, поскольку он испытывал страх перед салуном – ведь его воспитали в старых традициях Среднего Запада. На третий раз попытка увенчалась успехом. Мистер Руни крепко спал за столиком в дальнем конце зала.
Вновь выйдя на улицу, Бэзил походил взад-вперед, задумавшись. Он, пожалуй, даст мистеру Руни полчаса. Если через полчаса мистер Руни не выйдет, то Бэзил сам поедет обратно в школу. В конце концов, по окончании футбольного сезона мистер Руни только и занимался тем, что постоянно на него нападал, и теперь Бэзил просто умоет руки, а еще через день или два навеки стряхнет школьный прах со своих ног.
Он уже несколько раз прошелся вперед-назад, когда заметил вывеску «Проход на сцену», взглянув на аллею у театра. Можно было понаблюдать за выходом актеров!
Он остановился. Мимо него потоком шли девушки, но это были времена, когда образы актрис в прессе прославлять было не принято; этих по-обычному одетых дамочек он принял за гардеробщиц или кого-то в этом роде. Затем вышла девушка, а с ней – мужчина, и Бэзил развернулся и даже пробежал несколько шагов по улице, словно опасаясь, что они его узнают, а затем побежал назад, дыша так громко, словно у него случился сердечный