По своей полководческой манере, настрою и судьбе Тухачевский, похожий на Наполеона внешне и, несомненно, упоенный стихией войны, жаждой побед и воинской славы, подражавший ему, особенно в молодости, руководствовавшийся любимым наполеоновским принципом «надо ввязаться в бой, а дальше будет видно», по духу своему был, пожалуй, ближе к Карлу XII. Талант, блеск побед и славы и катастрофа у обоих похожи: у Тухачевского «Варшава», у Карла XII – «Полтава».
Однако, «если когда-нибудь, – выражал французский лейтенант Р. Рур (Пьер Фервак) мнение о характере своего русского приятеля подпоручика Тухачевского, близко наблюдая его в плену, – этот молодой человек оставит свой Генеральный штаб, он с легкостью найдет себя в историческом фильме. Никто в мире не представит столь хорошо, если не брать в расчет фигуру, корсиканца с прямыми волосами… Это был фантазер. Он шел туда, куда влекло его собственное воображение. В нем не было практической натуры Наполеона»475.
«Я не успел еще довести до середины своих «листков воспоминаний», – рассуждая о «бонапартистском» потенциале Тухачевского, писал Н.А Цуриков, – как получил уже «различные» о них отзывы. Мне передали, что в лагере «национал-большевиков» были довольны их. «началом», что пуристы Белой армии476 были удивлены, как это я так «сочувственно» пишу о красном генерале, и что контрреволюционные «тактики» сетовали на меня за то, что я «спугиваю» возможного Наполеона и не даю ему „настояться“»477.
Говоря о «национал-большевиках», Цуриков, в этом не может быть никаких сомнений, имел в виду своего некогда единомышленника, а потом идейного противника, примирение с которым он яростно отвергал, несмотря на настойчивое желание последнего. Он, конечно же, прежде всего имел в виду Н.В. Устрялова. Первые его статьи, посвященные выработке идеологии «национал-большевизма», появились в печати еще 1921 г. И в этом направлении Устрялов публиковался особенно активно в 1921–1926 гг.478
Если определять упрощенно сущность «национал-большевизма», то это результат «национализации» русской революции, начиная с советско-польской войны, когда Ленин, Троцкий и другие вожди большевистской «мировой революции» начали активно использовать патриотические лозунги и мотивы, привлекая на свою сторону русское население, особенно офицерство.
С другой стороны, крушение идеи мировой революции в этой же войне, в результате катастрофы Тухачевского под Варшавой, обозначило развитие русской революции по «национальному» вектору. Спустя пять лет он был уже постулирован как строительство социализма в одной стране. Иными словами, происходило сращивание «национально-государственной идеи» с идеей социализма, но в «транскрипции» большевистской идеологии и