Я закрыл глаза и окунулся в чувство собственной ничтожности. Хорошо, что я не испытываю человеческих эмоций. Если бы мог, наверняка бы расплакался. И снова краешек моего сознания, его демон, захихикал и подсунул мне картинку: Декстер в отчаянии, валяется на обвисшем матрасе дешевого отеля и купается в жалости к самому себе. Я пал в терновник жизни![11] О горе мне! И дальше в этом духе.
И вновь дурацкая картинка в моей голове пробудила меня от хандры. Согласен, все тлен, все мрак, безнадежно, бессмысленно, бесцельно. Но что изменилось? Вовсе ничего; я просто почему-то позабыл, что жизнь – всегда борьба и единственная награда за эту борьбу – жить чуточку дольше и сражаться чуточку сильнее. Таким меня сделала семейная жизнь, а потом ослепляющая фантазия совместной жизни с Джекки сбила меня с ног. Но все это в прошлом, и я вновь оказался в самом начале. И, если задуматься, единственный смысл моей нынешней жизни – не умереть. Нельзя позволить выставить себя за дверь и уйти безропотно во тьму[12]. Нужно рвать и метать, хлопнуть дверью по пальцам ублюдков. В этом суть жизненной борьбы – отложить конец своего личного матча настолько, насколько возможно. Суть не в победе, ведь она невозможна. Никто не выиграет игру, конец которой – смерть, всегда, без исключений. Нет, единственный смысл – дать сдачи, дать отпор и насладиться боем. И, черт возьми, я наслажусь.
Я открыл глаза. «Гип-гип ура, – сказал я тихо. – Да здравствует Декстер».
Так и быть, я принимаю вызов. Декстер сразится. Может, я и не выиграю (не выиграю точно), но задам трепку.
Когда я решил это, мне сразу стало лучше. Так держать, Декстер. Покажи, на что способен! Выше нос! Покажи класс! И все такое.
Только один вопрос: как? Принять решение что-то сделать – уже полдела, разумеется, но теперь надо решить, что же именно сделать, заполнить пропуски, вырыть несколько червей и понять, где лучше клюнет. Нужно хорошенько пораскинуть мозгами, а это, если честно, не особо радужная перспектива. Мой когда-то могучий мозг в последнее время был сам не свой, а при мысли об изнурительном бое я потерял свою былую самоуверенность. Но делать больше нечего; разве он, мой мозг, не заслуживает попытки восстановить свою честь? Особенно учитывая, что это действительно его последняя попытка. Конечно, заслуживает, он же так старался, бедняжка. Я напустил его на свои проблемы, похлопав по спинке. Ну же, мозг, давай, ты справишься.
Нерешительно, но с нарастающей уверенностью, в голове зароились мысли. Сначала на ум пришли два очевидных фронта для атаки. Первый – доказать, что убийцей был кто-то другой. Это должно быть просто («Элементарно», – подсказал мне мозг, пытаясь показать, что снова в деле). Ведь убийцей действительно был кто-то другой – Роберт Чейс. Только его все обожают, особенно копы, с которыми он побратался. Мне нужно найти неопровержимые доказательства его вины, а это будет непросто. Все улики охраняет Андерсон, и он может уничтожить все,