Поначалу Локк заглядывал в таверну постоялого двора, играл в карты с посетителями, уныло мошенничая и привычно подтасовывая колоду здоровой рукой. Заметив, что посетителям прискучило его шулерство и дурное расположение духа, он снова заперся в комнате на третьем этаже и напивался в одиночестве. Еда и чистота ему претили. Жан пригласил местного лекаря осмотреть раны приятеля, но Локк обрушил на беднягу такой поток грязных оскорблений, что Жан едва не сгорел от стыда, хотя и сам обладал немалым запасом изобретательных ругательств, способных разжечь отсыревший трут.
– Ваш друг пропал бесследно, – заявил лекарь. – Похоже, его живьем сожрала тощая безволосая обезьяна, из тех, что водятся на Окантских островах. Кроме визга, от него ничего не добьешься. А прежний лекарь что говорил?
– Мы с ним в Талишеме расстались, – ответил Жан. – Боюсь, поведение больного вынудило беднягу прервать увеселительную морскую прогулку.
– Как я его понимаю! – вздохнул лекарь. – Что ж, из сочувствия к вашим невзгодам платы я с вас не возьму. Вам деньги нужнее – на вино или на отраву.
Общество Локка настолько опротивело Жану, что он почти все время проводил с Медными Лбами. За пару недель Таврин Каллас превратился в весьма известную и уважаемую личность среди преступного братства Вел-Вираццо. Споры Жана и Локка, повторяясь раз от разу, стали обтекаемыми, расплывчатыми и раздражающе бесполезными. Внутреннее чутье подсказывало Жану, что Локка затянуло в воронку беспощадного водоворота самобичевания и что приятеля надо выручать. Не представляя, как это сделать, Жан решил заняться выучкой Медных Лбов.
Начал он с малого – объяснил, как подавать друг другу тайные знаки, не привлекая внимания посторонних, как отвлекать внимание прохожих, прежде чем обчистить их карманы, как отличить настоящие драгоценности от подделок, дабы не красть дешевых безделушек. Вскоре последовали робкие, уважительные просьбы «показать хитрый приемчик», причем первыми об этом осмелились заикнуться те самые юнцы, которых Жан наградил синяками в первый день знакомства.
Спустя неделю, будто по волшебству, все устроилось. Ежедневно на пыльном полу дубильни боролись с десяток мальчишек, стараясь точно соблюдать мудрые наставления Жана – как обращать на свою сторону любое преимущество, как действовать предприимчиво, сообразно расстановке сил, как воспользоваться слабостями противника. Жан обучал юнцов тем самым приемам – и милосердным, и жестоким, – которые, вкупе с кулаками и топориками, не раз спасали жизнь ему самому.
Под благотворным влиянием Жана парни занялись обустройством заброшенной дубильни. Он настойчиво внушал им, что место сбора банды должно быть обставлено с подобающей роскошью и удобствами. Вскоре к стропилам подвесили алхимические фонари, разбитые окна залепили промасленной бумагой, прохудившуюся крышу залатали досками и соломой, наворовали подушек,