С каждым полетом Ольга чувствовала себя увереннее и скоро уже кричала морякам, снижаясь: «Эй-ей! Держитесь!» или «Лови воблу, полундра!» [141]. Аня Бондарева бросала еще и письма, объясняясь своим «морячкам» в любви. Не получив подкреплений, эльтигенский десант 6 декабря прорвался к горе Митридат. Тяжелораненые, которые не могли идти со всеми, попросили, чтобы им дали оружие и боеприпасы, чтобы поддержать прорывающихся товарищей [142].
Камни, камни – холодные, острые камни. Куда ни шагнешь, повсюду камни и темнота, сплошная, черная темнота. Подземелья справа и слева, впереди и сзади, им нет конца. Над головой – 25 метров камня. Огромная каменная масса давит на тебя и теснит, хотя места здесь столько, что кое-где могут проехать и грузовики, и танки – если только свод или стены пещер не обрушены бомбежкой.
Чем осветить эти громадные подземелья? С освещением неважно. Здесь размещено очень много воинских частей, и свет все добывают как могут: умельцы делают лампы из противотанковых снарядов, в которые наливают бензин и вставляют фитиль из тряпки, или жгут лучину. Но, может быть, и к лучшему, что многие подземные коридоры и залы так и остаются во тьме: лампа осветила бы там жуткие картины.
Чем дальше, тем тяжелее воздух. Пахнет сыростью и гнилью, на земле валяются тряпки, клочья бумаги и кости. Много незахороненных человеческих останков. Красная армия вернулась сюда лишь пару недель назад. Стены исписаны словами, лозунгами, фамилиями. Почти все, кто написал это, мертвы. Лишь некоторые из них попали в плен к немцам [143].
Вот отсек, полный тел погибших солдат. Они лежат в шинелях, рядом винтовки. Кто-то лежит в середине подземной галереи, другие – вдоль каменных стен, кто-то полусидит, прислонившись к стене, – жуткое зрелище. Очевидец, хоть