История о наказаниях за нежелание петь в строю имелась, наверное, у каждой выпускницы ЦЖШСП. Офицер по фамилии Иванов – командир взвода у Таисии Киселевой – тоже не любил неповиновения. Как-то девушки усталые возвращались с полигона и промолчали, услышав приказ запевать. Последовал приказ: «Лежать! Ползти!» – командиру попала вожжа под хвост. Нехотя они подчинились. На улице шел дождь со снегом, брякали котелки девчонок. Сначала они хихикали, потом пошли в рев. Спас их в тот раз встретившийся на пути начальник школы Кольчак. А когда учеба окончилась, Иванов, как и Алмазов, не скрывал теплого отношения к своим курсантам и тревоги за них. «Хорошие вы у меня девчонки, – сказал он им на прощание, – вы берегите себя!» [102] Жестокая муштра, считали бывшие фронтовики, готовит их подопечных к фронту, где будет еще труднее. И были правы.
Нашлись, конечно, и такие, кто просто любил поиздеваться. Юле Жуковой хотелось после войны увидеть на какой-нибудь встрече бывшего своего взводного лейтенанта Мажнова, посмотреть ему в глаза. Но, хотя с войны Мажнов вернулся, на встречах снайперов не бывал: знал, наверное, как ненавидели его девчонки. Он, рядовой колхозник, унижал подчиненных, видимо самоутверждаясь за их счет. Из всей безжалостной муштры, всех издевательств Юле Жуковой больше всего запомнился один случай. Как же она должна была после этого ненавидеть взводного! Однажды холодным осенним днем на тактических занятиях в поле девушки «бежали по чавкающей под ногами и налипающей на сапоги вязкой грязи». Мажнов отдал команду: «Ложись, по-пластунски вперед!» – и тут Юля, увидев прямо перед собой огромную лужу, быстро сделала два или три шага в сторону и тут уже поползла по грязи. Но не тут-то было. «Курсант Жукова, встать, вернуться на исходную позицию!» – раздалась команда, и Жукова легла прямо в эту ледяную лужу и поползла [103]. Позже взводный объяснил, что так обращался с ними ради их же блага: если бы Жукова так поступила на фронте, ее бы уже не было в живых. В чем-то он, вероятно, был прав. Но потом всю жизнь, вспоминая этот эпизод, Юлия Жукова как будто физически ощущала, как «в голенища сапог, в рукава шинели вползает холодная липкая грязь». С трудом перемещаясь в густой грязи, она глотала слезы – от бессилия, злости, унижения.
Старшины – девушки, оставленные из первого выпуска либо повышенные в звании за хорошую службу, чаще постарше возрастом, чем остальные, – отвечали за порядок и дисциплину во взводах, за имущество, за оружие. Если попалась хорошая старшина, то не так уж страшна служба: поможет и с одеждой, если чего-то не хватает, и портянки научит наматывать аккуратно, и с заболевшей разберется, и скажет, когда надо, доброе слово. Аню Матох, погибшую перед